Она слегка надула губки.

– Это только тебе так кажется, мама. Я уже в дверь не пролажу! И Джон еще три месяца назад покинул мою постель, потому что, стоит мне лечь, ребенок начинает так толкаться, что я всю ночь ворочаюсь и не даю спать ни себе, ни мужу.

– Ничего, это скоро кончится, – успокоила я. – И это хорошо, что у него крепкие ножки. – Я снова подвела Элизабет к кушетке и помогла ей лечь. – Отдыхай. Через несколько дней, когда он родится, дел у тебя будет более чем достаточно.

– Вы думаете – дней? – спросила леди Грей.

– Ну, это пока еще не точно, – ответила я, посмотрев на дочь. – К тому же первый ребенок часто не спешит появляться на свет.

Наконец леди Грей оставила нас, пообещав к вечеру прислать хороший обед. Элизабет выждала, когда за нею закроется дверь, и обратилась ко мне:

– Ты сказала «у него крепкие ножки», и «он появится на свет». Это мальчик?

– Правда? – улыбнулась я. – Я так сказала? А сама ты что думаешь?

– Я погадала с помощью обручального кольца, – оживилась она. – Тебе интересно, что оно показало?

– Дай-ка, я сама попробую угадать, – прервала я ее, волнуясь, как девчонка. – Но с помощью моего обручального кольца.

Я сняла с пальца кольцо, а с шеи – тонкую золотую цепочку. Кольцо я надела на цепочку, сама себе удивляясь: неужели Господь благословит меня на то, чтобы я выясняла, кто родится у моей дочери? Я подержала кольцо, подвешенное на цепочке, над животом Элизабет, выжидая, когда оно повиснет неподвижно, а потом начнет вращаться.

– По часовой стрелке – мальчик, против – девочка, – пояснила я.

Кольцо само начало двигаться – сначала медленно, словно под воздействием ветерка, а затем все более заметно и все время по кругу, по часовой стрелке.

– Мальчик! – Я поймала кольцо и надела его на палец. – А у тебя что получилось?

– У меня тоже мальчик, – кивнула Элизабет. – Мама, а у тебя кто должен родиться?

– И у меня мальчик, кажется, – с гордостью сообщила я. – Ах, какая у нас получается семья! Клянусь, наши дети просто герцогами должны стать! Как ты назовешь его?

– Хотела Томасом.

– Фома, оставшийся в живых! – вырвалось у меня[62].

– Почему ты так назвала его? – тут же с любопытством осведомилась она. – Ему предстоит многое испытать и остаться в живых?

Я смотрела в ее прекрасное лицо, и на мгновение мне показалось, что я вижу ее сквозь окно-витраж полутемного зала какого-то замка и через много-много лет.