На этот раз мне не пришлось слишком долго ждать; сперва я получила сообщение о том, что Ричард освобожден от службы в Кале, а вскоре – едва успел уехать гонец, доставивший эту весть, – на дороге, ведущей к нашей усадьбе, заклубилась пыль, и я тут же выбежала на крыльцо, выхватив Эдварда из колыбельки и одной рукой прижимая его к себе, а другой заслоняя глаза от пыли. Мне хотелось, чтобы Ричард еще издали увидел меня на пороге родного дома с нашим новорожденным малышом на руках и сразу понял бы, что я была верна ему, как и он мне, что я растила его детей, заботилась о его доме и его землях.

Я уже почти различала цвета его боевого штандарта и вскоре окончательно убедилась, что это его флаг и наверняка во главе отряда на могучем боевом коне скачет он сам. И, поняв это, я как-то сразу позабыла, какой примерной супругой хотела ему показаться; я сунула маленького Эдварда кормилице, подхватила юбки и, мигом слетев по ступеням крыльца, бросилась ему навстречу. Я услышала, как Ричард кричит: «Привет тебе, моя герцогиня! Моя маленькая герцогиня!» Он натянул поводья, остановил коня, спрыгнул на землю и уже через мгновение обнимал меня и целовал с такой силой и страстью, что мне пришлось его оттолкнуть. Потом, правда, я сама прильнула к нему и крепко обняла, прижимаясь щекой к его теплой шее и чувствуя, как он целует мои волосы. Мы с ним были словно жених и невеста, надолго разлученные злой судьбой.

– Любимая моя, – сказал он, оторвавшись от моих губ и слегка задыхаясь, – по-моему, мы не виделись целую вечность. Я даже стал бояться, что ты совсем забудешь меня.

– Мне тебя так не хватало, – прошептала я.

Щеки мои были мокры от слез, и он поцелуями осушал их со словами:

– Мне тебя тоже! Боже мой, временами мне казалось, что я никогда больше не увижу родного дома!

– Но теперь ты наконец свободен? Тебе больше не нужно туда возвращаться?

– Да, теперь я свободен. Уорик на все посты поставил своих людей. Надеюсь – Господь тому свидетель! – что я никогда в жизни больше не увижу Кале. В последнее время там было просто ужасно. Знаешь, Жакетта, у меня такое ощущение, будто нас всех долго держали в клетке. Да уж, обстановка была крайне неопределенная. Герцог Бургундский то и дело пытался штурмовать крепость, то и дело совершал налеты на Кале; да и король Франции частенько нам угрожал. Мы были постоянно напряжены, опасаясь вторжения йоркистов, прибывших из Англии. Сам же Кале находился на грани полного разорения. Да и в гарнизоне были сильны мятежные настроения. Но разве можно винить за это несчастных солдат? А хуже всего то, что я никогда не был уверен, как мне следует поступить в каждом конкретном случае, как было бы лучше для всех! Я ведь почти ничего не знал о том, что творится в Англии. И совсем ничего не знал о тебе и о детях. Я не знал даже, благополучно ли ты разрешилась от бремени…