Я внимательно посмотрела на Ричарда. Ему недавно исполнился тридцать один год, но темные круги под глазами и явственные морщины на лице свидетельствовали, казалось, о более солидном возрасте. Кроме того, он выглядел каким-то загнанным. Я легко могла себе представить, как страшит его тот факт, что его правая рука может отказать во время боя. Ведь Ричард всю жизнь стремился — он действительно приложил к этому немало труда! — стать таким же сильным, как его братья, ведь те с детства были куда выше и крепче. И вот теперь неведомый недуг словно съедал его силы, собранные так тяжело. Я пожала плечами.

— Если ты болен, так посоветуйся с врачом. Что ты, как ребенок, сваливаешь вину за собственную слабость на колдовство? Может, ты просто вообразил себе болезнь?

Ричард покачал головой.

— Я явился не жаловаться. У меня к тебе разговор более серьезный. — Он сделал паузу, глядя на меня в упор. У него был тот же открытый, честный взгляд, что и у всех Йорков; мой покойный муж смотрел так же. — Скажи, не грозит ли опасность твоему сыну Эдуарду?

Мне показалось, что в мое сердце вонзили острый нож.

— Почему именно меня ты спрашиваешь об этом? Странно! Ведь это же ты держишь его в плену.

— Не могла бы ты просто ответить? Не грозит ли опасность твоим сыновьям, Эдуарду и Ричарду?

— Думаю, что грозит. Но почему… почему ты спрашиваешь?

Я буквально заставила себя произнести это спокойно. Мне хотелось выть, причитать, заливаться слезами, как это может себе позволить любая истерзанная страданиями женщина: Но только не я. И только не перед этим человеком.

Ричард молчал. Тяжело вздохнув, он не сел, а скорее бессильно рухнул в кресло привратника, стоявшее у двери, и уронил голову на руки.

— Разве мои мальчики не у тебя? Разве они не в Тауэре? — Мои вопросы сыпались один за другим. — Где они? Ведь, по-моему, это ты запер их в Тауэре?

Ричард лишь покачал головой, и я встревожилась еще сильнее.

— Ты потерял их? Как они могли пропасть? Куда они могли деться? Как это тебе неизвестно, где они?

— Я молил Бога, чтобы это ты каким-то образом ухитрилась их похитить, — заявил Ричард. — Ради всего святого, признайся, что это твоих рук дело. И если это действительно так, обещаю, что не стану их преследовать и никогда не причиню им зла. Выбери любой предмет, который кажется тебе святым, и я поклянусь на нем, что не трону твоих сыновей и позволю им спокойно жить там, куда ты их отправила. И даже не поинтересуюсь, где они. Только скажи, что они в безопасности. Мне необходимо выяснить, что с ними случилось. Меня сводит с ума мысль о том, что я этого не знаю.