– Они будут находиться под арестом?

– Почти.

– Им будет запрещено выходить из дома? – не успокаиваюсь я. – Они будут сидеть взаперти?

– Если Несфилд сочтет это необходимым, то да. – Он пожимает плечами.

Наконец я понимаю, что Елизавета Вудвилл снова станет хозяйкой славного деревенского домика, а ее дочери буду жить и прислуживать мне при дворе как фрейлины. Они будут свободны и веселы, как вольные птицы, и она снова одержит победу.

– Когда это произойдет? – спрашиваю я, думая, что Ричард спланировал это все на весну. – В апреле? Мае?

– Я думал, что девочек можно взять во дворец уже сейчас, – говорит он.

Этого я уже снести не могу. Я соскакиваю с подоконника и встаю.

– Это наше первое Рождество как короля и королевы, – произношу я дрожащим от негодования голосом. – Это двор, место, в котором мы ставим себя над этой страной, где люди видят нас со всеми нашими регалиями, чтобы потом рассказывать о наших нарядах, развлечениях и веселье. Это именно то время, когда люди начинают слагать легенды о нашем дворе, чтобы потом говорить, что он красив и полон достоинства, как легендарный Камелот. И ты хочешь, чтобы дочери Елизаветы Вудвилл сидели за нашим столом и делили с нами рождественский ужин, сейчас, в наше первое Рождество? Почему бы тебе просто не распространить весть о том, что здесь ничего толком не изменилось? Просто на троне сейчас вместо Эдуарда сидишь ты, а двор по-прежнему принадлежит Риверсам, и чаша весов по-прежнему в руках этой ведьмы. В тех самых руках, на которых кровь моей сестры, твоего брата и их новорожденного сына, и что ее ни за одно из сотворенных ею преступлений не призовут к ответу.

Он подходит ко мне и берет меня за локоть, чувствуя, что я дрожу от ярости.

– Нет, – мягко говорит он. – Нет, я об этом не подумал. Теперь я вижу, что так делать не стоит. Это твой двор, не ее, я это знаю. Здесь ты королева, Анна, и я это знаю тоже. Успокойся. Никто не испортит тебе праздника. Они могут прибыть сюда после Рождества, потом, когда будут улажены все прочие соглашения. Нам ни к чему звать их сюда раньше и портить нам праздник.

И он успокаивает меня, как он делал всегда.

– Портить?

– Да, они могут его испортить. – Мягкость его голоса убаюкивает меня. – Я не хочу, чтобы они были тут. Я хочу быть только с тобой. А они могут побыть в своих каморках, пока ты не решишь, что готова их отпустить.

Я чувствую покой и умиротворение от его прикосновения, как объезженная лошадь.

– Хорошо, – выдыхаю я. – Но не раньше того.

– Нет, – соглашается он. – Не раньше того, как ты решишь, что это уже можно сделать, Анна. Ты – королева Англии, и в твоем окружении будут только те, кого ты выберешь сама, по своему желанию. Тебя будут окружать только те женщины, общество которых тебе приятно. Я не стану вынуждать тебя приближать тех, кого ты боишься или не любишь.