– Ну что ж, пожалуйста, – согласился Рамери. – Твои маленькие ручки не могут причинить мне боль, но гораздо страшнее твои слова. Конечно, Пентаур умнее и лучше меня, и ты многим ему обязана, но все же мне хотелось бы…

– Оставь это! – прервала его девушка, и лицо ее стало серьезным. – Он не такой человек, как другие. Если бы он захотел поцеловать меня, я рассыпалась бы в прах, как высушенный солнцем пепел, когда его касаются пальцами, а его губ я боялась бы, как пасти льва. Хоть ты и смеешься над этим, но я все еще твердо верю, что он – бог. Его родной отец говорил мне, что великое чудо свершилось уже на другой день после его рождения. Старая Хект часто посылала меня к садовнику расспросить о его сыне. Отец у него человек грубый, хотя и добрый. Сначала он был неприветлив, но, когда увидал, как нравятся мне его цветы, он полюбил меня и даже стал давать мне работу – плести венки, делать букеты и разносить их покупателям. А когда мы с ним разбирали нарезанные цветы, он рассказывал мне о своем сыне, о его красоте, мудрости и доброте. Еще совсем маленьким мальчиком он уже сочинял стихи, а читать он выучился сам, без чьей-либо помощи. Об этом узнал верховный жрец Амени и забрал его в Дом Сети. Там он и вырос на удивление садовнику. Не так давно ходила я как-то вместе со стариком между грядками с цветами. Как обычно, он говорил о Пентауре, потом вдруг остановился перед изумительно красивым кустом с широкими листьями и сказал: «Мой сын похож на это растение, которое появилось у меня здесь сам не знаю как. Вместе с другими семенами, купленными на той стороне, в Фивах, посадил я в землю и это. И вот теперь никто не может сказать, откуда родом это растение, но оно принадлежит мне. Что оно не из Египта – в этом не может быть сомнения! А Пентаур разве не перерос меня, свою мать, своих братьев и сестер, как этот куст – все другие кусты. Все мы костлявые и низкорослые, а он строен и высок; кожа у нас смуглая, а у него – бело-розовая; речь наша груба, а его – как музыка. Так что я остаюсь при своем, говорил он. Это дитя богов, они подкинули его в мой скромный дом. Кому дано знать их намерения? » Несколько раз во время празднеств мне и самой приходилось видеть Пентаура, и теперь я сама говорю: «Какой другой жрец Дома Сети может сравниться с ним хотя бы фигурой и манерой держать себя? » Я всегда считала его богом, а после того, как он спас мне жизнь, когда со сверхчеловеческой силой одолел целую толпу, могу ли я не считать его каким-то высшим существом? Поэтому я смотрю на него снизу вверх, но взглянуть ему прямо в глаза, как вот тебе, – этого я никогда не могла! Если бы я взглянула в его глаза, это не заставило бы мою кровь быстрее заструиться по жилам, наоборот, она застыла бы в них. Как еще объяснить тебе это? Тебя моя душа находит, когда я смотрю прямо вперед, но чтобы найти его, ей пришлось бы вознестись ввысь. Ты для меня – венок из свежих роз, которым я себя украшаю, он же – священный лавр, перед которым я склоняю голову!