— Конечно.

— И ты был расположен к нему?

— Он славный человек и талантливый художник.

— Да, это правда. И кроме того… могу я сказать тебе все и желаешь ли ты помочь мне?

— Охотно, если это будет в моей власти.

Арсиноя, краснея, с очаровательным смущением и тихо проговорила, опустив глаза:

— Мы любим друг друга; я его невеста.

— Прими мое поздравление.

— Ах, если бы уже можно было его принять. Но со смерти отца мы не виделись друг с другом. Я не знаю, где он и его родители и каким образом ему найти меня здесь.

— Так напиши ему.

— Я не умею хорошо писать, а если бы и умела, то мой посланец…

— Так попроси мою сестру разыскать его.

— Нет, нет! Я не смею даже произнести при ней его имя. Она хочет отдать меня другому; она говорит, что искусство ваяния ненавистно богу христиан.

— Она говорит это? Так ты желаешь, чтобы я поискал твоего жениха?

— Да, да, добрый господин. И если ты найдешь его, то скажи ему, что рано утром и около вечера я бываю одна каждый день, потому что в это время твоя сестра всегда уезжает в свой загородный дом для богослужения.

— Значит, ты хочешь сделать меня вестником любви? Более неопытного человека ты не могла бы выбрать.

— Ах, благородный Понтий, если у тебя есть сердце…

— Дай мне высказаться, девушка. Я поищу твоего жениха, и если найду его, то он узнает, где ты теперь находишься; но я не могу пригласить его на свидание с тобой за спиной моей сестры. Он должен открыто явиться к Павлине и посвататься за тебя. Если она откажет вам в своем согласии, я постараюсь походатайствовать за вас перед сестрой. Довольна ты этим?

— Я должна быть довольна. Ты сообщишь мне, не правда ли, куда девались он и его родители?

— Обещаю уведомить тебя об этом. А теперь еще один вопрос: ты чувствуешь себя хорошо в этом доме?