— Я даже разрешаю тебе лечь поздно. Когда все немного утихнет и у тебя будет минутка, я кое-что хочу тебе сказать.

— Я тоже. Ты прекрасно выглядишь! Даже помолодел. Мне так хотелось помочь тебе, но ты не разрешал. Что же тебя спасло?

— Необходимость помогать другим и желание вновь обрести тебя.

Из кухни пришла Одиль и принесла на сковородке жареные ананасы под ромовым соусом.

— Кто хочет попробовать мое фирменное блюдо? Перед ней внезапно вырос Манье. Он побледнел, будто увидел призрак, причем не в первый раз… Вихрь картинок пронесся у него в голове. Кошмар ожил. Он вновь увидел себя парящим в облаках, в белом сиянии. И Одиль била его по лбу этой самой сковородкой… Филипп взялся рукой за голову:

— Боже мой! Да ведь это ты огрела меня той ночью, во время Хэллоуина…

Все разговоры сразу прекратились. Искаженное лицо Одиль говорило больше, чем самое искреннее признание.

— Я только хотела защитить детей… Прости.

— Это правда, — вмешался Блейк. — Ты тогда совсем спятил. Спроси у Яниса! Надо было что-то делать…

Все ждали реакции Филиппа. Он подошел к кухарке и осторожно взял у нее из рук сковородку.

— Не вздумай никогда больше лупить меня, — сказал он, — а то я позову на помощь Гельмута, и уж он тебе покажет. Тот еще головорез.

— Кого ты называешь головорезом?

— А кто такой Гельмут? — спросила Мадам.

— Да… У вас тут не соскучишься, — шепнула отцу Сара. — Они и правда странные, эти французы. Так прямо и хочется остаться…

В ту ночь если кто и не верил в Деда Мороза, то уж в жизнь поверили все. Они жили, наслаждаясь каждой минутой, словно эти минуты были последними. И первыми.

Вместо послесловия

Вместо послесловия

Спасибо, что вместе со мной добрались до этой страницы. Если позволите, мне хотелось бы поделиться с вами одним очень личным воспоминанием. Надеюсь, оно покажется вам не лишенным интереса.