– Это все началось с Головастика гребаного, Полмонта и его дружка Дойла. Надо будет их поучить еще разок.

Заява эта подвисла на время, пока мы задумались над собственной беспомощностью, ощущая ее весомость и нашу ограниченность. Терри – пиздун голимый, я посмотрел на Билли и закатил глаза, и он, конечно, подумал то же самое. Полмонт – задрота, но он завязан на Дойла, и чтоб Терри что-то там говорил кому-нибудь из его банды – без мазы. Билли ему навалял, и то потому, что по работе он связан с еще более крутыми разбойниками. Но таким, как мы с Терри, лучше с ними не связываться, если, конечно, не хочешь посвятить этому всю жизнь. А жизнь в таком случае может оказаться очень короткой. Потому что с этими упырями не разделаешься. Никогда. В пизду, у меня есть в жизни занятия поинтересней. Какой бы крутой ни была твоя туса, свое место лучше не забывать. На кладбище полно чуваков, которые так и не просекли эту иерархию. Есть такие уровни, на которые даже заглядывать не хочется. Точка.

Терри просто так не отпустит. Он вопросительно, даже с вызовом посмотрел на Билли.

– Дойл и этот упырь Полмонт. Они свое получат.

Билли пожал плечами, типа, не готов вписываться. Терри, однако, хитрая тварь, знает, как с нами работать, ему известно, на каких струнах играть, на какие кнопки жать.

Меня так его игры просто выводят.

– Только не от меня, – говорю, – на хуя с этими упырями вендетту устраивать, Терри. Ты их никогда не одолеешь – они этим живут. А у нас и другие дела найдутся.

– Не такие они крутыши, как о себе думают. Вот тогда на Лотиан-роуд и Дойл был при перышке, и Джент там был, но Билли все равно обоих сделал, и Полмонту задницу надрали, – завел свою песню петух саутоновский, – я вот только об этом, Карл.

Но все мы знали, что это только разговоры. Причем пьяный базар, скучнее которого нет, когда ты в таблах.

– В пизду, – сказал я Терри и повернулся к Бирреллу, – ты правильно решил, что если уж драться, то на ринге и за бабки, – говорю, стараясь поддержать Билли в положительном умонастроении, но сам поглядываю на здоровенный шрам у него на подбородке, который Дойл оставил ему выкидным ножичком. – Ты уложил его несколькими ударами, уже после того, как он, охуевший, оставил тебе шрам на всю жизнь. Потом тебе пришлось думать, не вернется ли он, потому что все только и говорили, что ты его сделал. Ну и кто победил? По мне, так никто. С насилием так часто бывает: каждый пытается хоть на ничью вытянуть, а в итоге проигрывают все:

БИРРЕЛЛ – 3, ДОЙЛ – 3.

БИРРЕЛЛ – 3, ДОЙЛ – 3.

– Ну да… – вроде как согласился Билли. Потом подумал чего-то и говорит: – Я тут переговорил с братишкой об этих его фанатах, после того как его забрали в Данди.