– Мы обсуждали эту тему столько раз, что я уже со счету сбился, – устало сказал Тейлор, – и ты не хуже меня знаешь, что голос ее наебнулся, как и голова. Да ее на пластинке едва, еб твою, слышно, так что, какой бы сингл мы ни выбрали, была бы та же хуйня.

Франклин почувствовал, как внутри всколыхнулся гнев. Он жевал превосходный бифштекс и, к своему великому огорчению, очень больно прикусил язык. Он страдал молча, глаза его слезились, щеки горели, кровь смешалась во рту с коровьей, отчего казалось, будто он ест свое лицо изнутри.

Тэйлор принял его молчание за согласие.

– По контракту она должна выпустить с нами еще один альбом. Буду с тобой откровенен, Франклин, если на этот раз она не возьмет себя в руки и не наверстает упущенное, я буду чрезвычайно удивлен, если она выпустит следующий альбом на этом лейбле… или на каком-либо другом. Концерт в Ньюкасле разнесли все газеты из тех, что потрудились напечатать хоть что-либо, публики приходит все меньше. Уверен, что завтра здесь, в Глазго, повторится та же грустная история.

– Это Эдинбург, – заявил Франклин.

– Не важно. Для меня все едино – обязательный концерт для шотландской деревенщины в конце тура. Это дела не меняет. Жопы на сиденьях, вот что нам нужно, приятель, жопы на сиденьях.

– Билеты на этот концерт продаются хорошо, – возразил Франклин.

– Только потому, что шотландцы настолько удалены от цивилизации, что до них не дошла весть: Катрин Джойнер потеряла голос. Похоже, что Стена Адриана[48] отфильтровывает часть новостей. Однако это хороший ход – привезти ее сюда, на Эдинбургский фестиваль. Они тут что хочешь схавают. Любой конченый фрик из бывших может всплыть здесь на поверхность, и те, кто устраивает солянку, назовут это «мужественным» или «вдохновенным» возвращением. При этом люди здесь настолько привыкли ходить на большие концерты, что пойдут на что угодно. На следующей неделе она может выступать с той же программой в гадюшнике у них на местности, так они даже не подумают на нее сходить.

В глазах Тейлора заиграли злобные озорные искорки. Он вынул газетную вырезку и положил рядом с Франклином.

– Ты видел рецензию на прошлый концерт?

Франклин промолчал, стараясь сохранить невозмутимое выражение под неотступным ироничным взглядом Тейлора, и стал читать вырезку:

ПЕРЕБОРЩИЛИ С МЯТНЫМ СОУСОМ, МИССИС ДЖОЙНЕРКатрин Джойнер «Сити-холл», Ньюкасл-на-Тайне Вокальная техника вибрато – метод противоречивый, если не сказать больше. Часто это последнее оружие не вполне добросовестного артиста, поистрепавшегося певца, чей голос потерял былой диапазон. В случае Катрин Джойнер чрезвычайно грустно, а иногда просто больно наблюдать публичное унижение талантливой певицы, которая в свое время могла вызывать разные суждения, однако безоговорочно была выдающимся явлением в поп-музыке. Теперь, когда голос Джойнер бывает слышно, каждая песня звучит так, будто ее блеет жертвенная овечка, часто прибегающая к жалким трелям, сталкиваясь с самыми незначительными мелодическими сложностями. Складывается впечатление, будто наша Кэт просто разучилась петь. Подвыпившая, средних лет публика в припадке ностальгии была готова к сопереживанию, прояви исполнитель хоть немного сценического обаяния, но Джойнер, как и ее голос, витала в облаках. Общение с публикой на нуле, чему лучшее подтверждение – ее упорное нежелание исполнить нам «Настоящую любовь», ее главный хит по обе стороны океана. Долетавшие из зала просьбы певица старательно игнорировала. В конце концов, это ни на йоту не изменило общего впечатления. Так же по-овечьи Джойнер исполнила хиты «Я знаю, ты используешь меня» и «Оставь свою любовь». Нездорово худая Катрин сегодня источает тот сексапил, что делает Энн Уидкомби[49] похожей на Бритни Спирс. Признаться, весь концерт пропах мятным соусом, и нам остается только молиться, чтобы музыки ради эта представленная ягненком овца поскорей попала в лапы каннибала Лектера.