Светлый фон

Турне. Еще одно гребаное турне.

– Ты-то сама откуда?

Короткая вопросительная фраза, произнесенная Терри, вырвала ее из гостиничного номера в Копенгагене и забросила в кукурузные поля детства.

– Ну, в общем-то, я из Омахи, Небраска.

– Это в Америке, да?

– Да…

– Всю жизнь хотел съездить в Америку. Тони, мой друган, только оттуда вернулся. Сказал, между прочим, что сильно перехваливают вашу Америку. Каждая суч… пардон, все гонятся за этим, – Терри потер большим и указательным пальцами, – гребаным янки-долларом. Здесь, между прочим, тоже такая мода пошла. На станции Уэйверли за сортир тридцать пенсов берут! Хочешь поссать – плати тридцать пенсов! За такие бабки надо проссаться как следует. Я б и посрал заодно, если все в одну цену, старина! Что это за хрень, скажи, пожалуйста, если знаешь!

Катрин угрюмо кивнула. Она не очень-то понимала, о чем говорит этот человек.

– Так и что занесло тебя в Шотландию? Первый раз в Эдинбурге?

– Да… – Этот жирдяй ее не знает. Катрин Джойнер, одна из величайших в мире певиц! – Вообще-то, – надменно затянула она, – я буду выступать.

– Типа, танцевать?

– Нет, петь, – прошипела Катрин сквозь стиснутые зубы.

– А… Я сначала подумал, может, ты танцуешь по клубам в Толлкроссе, че-нибудь в этом роде, но потом решил, что этот плейс шибко навороченный для гоу-гоу-герлы… – он оглядел громадный сьют, – надеюсь, ты не обижаешься. Ну так, и чего ты поешь?

– Ты, может, слышал: «Не разбивай мне сердце снова»… или «Я твоя жертва»… или «Я знаю, ты используешь меня»… – Катрин так и не собралась с силами, чтоб упомянуть и «Настоящую любовь».

Глаза Терри выпучились – он признал ее, затем замерли на мгновение – засомневался, и снова расширились – догадка подтвердилась.

– Да! Я их знаю – все!

И он запел:

…Обожаю эту песню! Это ж правда жизни… то есть такие парни бывают, понимаешь, о чем я? Как только вынима… ну, после секса, вот, типа, и все, верно?

– Да…

Катрин не могла сдержаться и мягко смеялась над представлением, которое устроил Терри. Дичь полная. Она так давно ни над чем не смеялась.