– Тебе надо на сцене выступать, – улыбнулась она.

Терри ощетинился, как будто ему всадили пару кубов гордыни неочищенной.

– А я и пою, караоке, в «Последней миле», в «Брумхаусе». В общем, спасибо за бутер. Мне пора за работу, пока этот ган… пока мой коллега Алек Почта не стал капать мне на мозг.

Он на секунду задержал взгляд на ее фигуре. Тростиночка.

– Вот что, ты же позволишь мне угостить тебя сегодня вечером? Ты не занята?

– Нет, но я…

Джус Терри был достаточно опытным пользователем мощного шароподкатного пресса, чтобы дать Катрин время оценить ситуацию.

– Ну тогда я вытащу тебя бухнуть маленько. Покажу тебе город. Настоящий Эдинбург! Это свидание, как у вас там в Штатах говорят, – подмигнул он.

– Ну, не знаю… наверное…

Катрин не верила своим ушам. Она собралась выйти в город с толстым мойщиком окон! Он может оказаться извращенцем, ловцом душ или похитителем. Его не заткнуть. Он жуткий доставала…

– Идет, тогда встречаемся внизу в Элисон. Словечко из местной музыкальной тусы, как раз для тебя, да ты, наверно, знаешь – Элисон Мойе,[50] шикарное фойе? Тогда в семь, идет?

– Идет…

– Зашибись!

Джус Терри открыл окно и не без труда вылез обратно на платформу, стараясь не смотреть вниз.

– Пиздец как вовремя, бля, – заныл Алек, – я не собираюсь тут один корячиться, мы так не договаривались. Норри нам двоим за окна платит, не только мне. Норри… в гребаной реанимации, Терри. На больничной койке, страдает от окостенения сухожилия на той руке, что окна моет, врубэ? Что, думаешь, он почувствовал бы, узнай он, что мы тут рискуем оставить его без средств к существованию?

– Не ной, еб твою, заебал. Я всего-то назначил свидание телке, которую раньше в «Top of the Pops» показывали!

– Да ну. – Алек открыл рот, показав желтые с червоточиной зубы.

– Святая правда. Там она, пташка эта. «Не разбивай мне сердце снова» – это она пела.

Алек открыл от удивления рот, когда Терри в подтверждение вышесказанного запел:

– Я эту песню помню… так, а как же ее зовут. – Он украдкой глянул в окно на Катрин.