– Это еще далеко не все. Ты – эгоистичный урод, ты же хотел убить себя!

Я громко смеюсь. Что за чепуха. Если б я хотел убить себя, я б не выбрал для этого наркотики. Я бы спрыгнул с… ну, с утеса, что ли. Я просто пытался кого-то найти.

– Не смейся надо мной, – кричит она, – ты заглотил кучу таблеток и отправился один гулять по лесу.

– Да я просто перебрал с наркотой. Я хотел взбодриться. Теперь я должен увидеть отца, о боже, бедный мой папа…

Селеста обняла меня.

– Давно он не спал? – спросила Хелена Риди.

Прости меня, Хелена… я слаб. Я снова бегу. Тяну до конца, а потом сбегаю от того, к чему стремился: Эльза, Элисон, Кандис, теперь ты. И все остальные, которых я не подпускал так близко.

– Четыре дня.

Я чувствую, что снова превращаюсь в объект.

– Аэропорт. Пожалуйста. Прошу вас, отвезите меня! – подумал я вслух, в надежде, что для них это было криком.

Он умирает.

А я лежу в полном ахуе на другом конце света.

И вот мы в джипе, трясемся по камням, накиданным по дороге, чтоб не размыло старую грунтовку. Нас подкидывает и мотает, подо мной дребезжит заднее сиденье. Я вижу кусочек Хелениной шеи, спутавшиеся локоны. У нее на шее капелька пота, и я испытываю почти непреодолимое желание слизать ее, поцеловать, всосать, съесть ее, как будто я гребаный вампир, а что, может быть, только в социальном смысле.

Я сдерживаюсь. Дорога расходится, горы отбрасывают длинные тени, и на секунду меня охватывает паника, что мы не туда свернули, хотя откуда мне-то знать. Остальные вроде как спокойны. Селеста Парлор заметила мое беспокойство и спросила, все ли в порядке.

– Ты за «Арсенал» болеешь? – спросил я.

Она посмотрела на меня, как на сумасшедшего, и говорит:

– Не-а, за «Брайтон».

– А, «Чайки», – улыбнулся я, – они что, еще живы? Когда я последний раз был в Ю-Кей, у них были серьезные проблемы…

Селеста мило так улыбнулась. Я оборачиваюсь на Риди и смотрю на его цвета меди обветренное лицо, на крепкую и гладкую, как в дорогих магазинах, кожу.

– «Лидс», а, Риди?