– Не-а, – синхронно сказали они.

Набухаться, обдолбаться, отдаться

Набухаться, обдолбаться, отдаться

Перед скрипящей от гнева зубами Лизой стояла Шарлин. Не успела подруга открыть рот, как Лиза заявила:

– А, это ты. Отлично. Идем тусоваться. Цель: набухаться, обдолбаться, отдаться.

– А можно я зайду сначала на минутку, – смиренно спросила Шарлин, просвечивая Лизу насквозь слегка потусторонним взглядом.

Лиза взглянула на сумки, стоящие в ногах, и Ричард, фильм, вибратор стерлись из ее сознания, как будто ничего и не произошло.

– Да… заходи, – сказала Лиза, увлекла подругу и приостановилась, чтоб взять у нее сумки.

Они прошли в гостиную и бросили поклажу на пол.

– Садись, – суетилась Лиза, – что случилось? Дома никого не было?

Шарлин бросила на Лизу дикий, незнакомый доселе взгляд и заклокотала ведьминским смешком, и едва заметный спазм пробежал молнией по ее скуле.

– О да, дома был кто. До хуя кого было.

Лиза почувствовала, как напряглись мышцы ее лица. Малышка Шарлин редко ругалась, думала она, и, в сущности, была скорее пуританского склада.

– И кто же там…

– Прошу тебя, дай мне выговориться, – сказала Шарлин, – мне есть о чем рассказать…

Лиза быстро поставила чайник и приготовила чай. Она села на стул напротив кушетки, на которой примостилась Шарлин, и ее подруга выплеснула все: кто и как приветствовал ее по возвращении с Ибицы. Пока она говорила, Лиза ловила отраженный свет от шелковистых стен, на фоне которых подруга смотрелась такой малюткой.

Только держись, девка, не рассказывай мне этого…

А Шарлин все говорила.

На стене виднелись отголоски старого, потемневшего узора, диссонирующего с новым порядком. Это были обои. Ужасные старые обои, похоже, проступали сквозь краску. Три слоя отличной виниловой краски, между прочим. А этот кал все равно проступает, гнусный узорчик угадывается.

Пожалуйста, давай не будем…