— Был на футболе? — спрашивает он.

— Ага. Этот Саузи — просто супер, — говорю я ему. Рентой на мгновение задумываетца.

— Ну да, я, правда, не знаю, какой смысл болеть за команду, которая вечно выигрывает. Это как-то уж слишком просто, не понтово, одним словом, — говорит он, и не поймешь, то ли серьезно говорит, то ли прикалываетца.

— Ага, я потому и болею за «Хартс», — смеетца Диана. Когда она улыбаетца, ее лицо совершенно меняетца, очень милая девочка.

— Ну, с ними все кончено, детка. Мертвый альбатрос на шее, мертвее некуда, — смеетца он, и они начинают толкатца.

— Ты здесь надолго? — спрашиваю я.

— Да собирался на пару недель, но думаю остатца еще ненадолго. Хочешь пива?

И мы идем в один из этих понтовых баров, для отдыхающих и туристов. Диана уходит в туалет, и Рент шепчет мне:

— Все собирался тебе позвонить, попить пива вытащить, но я не хотел появлятца в городе, ну, с учетом сложившихся обстоятельств. — Он кривитца.

— Будь осторожнее, друг, ты знаешь, о чем я, — шепчу я в ответ.

Рент улыбаетца, как будто ему наплевать. Может, и правда наплевать. Мне кажетца, он просто не понимает, насколько Франко опасен. Он же вообще без башни. Отморозок законченный. Мы разошлись, каждый пошел своей дорогой, не знаю, куда уж кого привело, а моя дорога почему-то вернула меня обратно, в Порт, к старому приятелю Бегби. И теперь у меня в голове все складываетца в одну картину: афера, Достоевский, Рентой и Бегби. Вот прикол: у Рентона есть то, што мне нужно. Бегби — как раз то, что мне сейчас нужно.

Так што я направляюсь обратно в Лейт, и вот што я думаю: если ты живешь в Лейте, ты живешь как бы в двух городах одновременно — в Лейте и в Эдинбурге. Да, именно так. Передо мной появляетца старый порт, зажигаютца фонари, заливая желтым светом все, что было коричневым, серым, синим и белым. И вот я иду и думаю: а ведь мы только немного южнее Санкт-Петербурга, и, может быть, для Раскольникова все было так же, как и для меня.

Вниз по Бульвару, мимо баров, манящих громкими разговорами, музыкой и дымом. Мимо гадючников с алкашами и какими-то вообще непонятными ребятами, что тусуютца у входа. Мимо автобусных остановок, где стоят нервные пожилые тетки, может быть, возвращаютца домой из какой-нибудь задницы после игры в бинго, и старые местные алканавты, и все те, кто уже много лет не живет в Лейте, но все равно остаетца здесь, все эти люди — по-прежнему жители Лейта, это у них в крови.

Я поворачиваю на Лорн-стрит, поднимаюсь по лестнице, подхожу к двери в квартиру Бегби и громко стучу. Я слышу за дверью какой-то шум, как будто кто-то собираетца уходить. Дверь открываетца, и оттуда вываливаетца здоровяк Лексо.