Дверь фургона распахнулась, и наружу посыпались люди. Ребята из группы Латука, Флавия Мартинес с выкрашенными в синий цвет волосами. И мой отец.

Он вышел последним. В синей форменной рубашке и черных слаксах папа выглядел немного неуместно среди толпы ребят. Он неуверенно улыбнулся мне, словно не знал, правда ли ему тут рады:

– Рик!

Я обнял его. Ладно, стиснул изо всех сил. На меня накатила волна облегчения. Как же я по нему скучал, даже сам не догадывался.

– А ты подкачался, – заметил папа, когда я отстранился. Кто-то потянул меня за руку. Флавия! Она кивала в такт музыке.

– Пошли, сальсерито, – улыбнулась она.

Я неуверенно взглянул на отца, но тот уже подошел к Ане и протянул ей руку:

– Можно тебя пригласить?

Я озадаченно на него уставился.

– Что? – переспросил папа. – Я кое-чему научился.

И мы стали танцевать. Я с Флавией, папа с Аной. Латук с ребятами хлопали и одобрительно кричали.

Поначалу я держался настороженно, нервно – ожидал, что Флавия станет надо мной смеяться. Но пару тактов спустя осознал одну простую вещь: Флавия хорошо двигалась, но не особенно разбиралась в сальсе. Я сделал пару поворотов, ведя ее из стороны в сторону, и это все, что Флавия могла повторить.

Я не стал на нее давить. Мы танцевали незатейливо. Краем глаза я следил за папой и Аной. Разумеется, отец путался, но попадал в такт и явно был доволен собой. Улыбался от всей души вместе с партнершей.

В самом конце я отпустил Флавию и немного поимпровизировал – потряс плечами, повращал торсом, повыделывал эффектные па ногами. Она захлопала, закричала «ого!» и засмеялась.

И в этом смехе не было ни капли издевательства.

Мне стало удивительно легко. Теперь я мог выдержать что угодно. Давайте сюда Роба Кенну, я с ним разберусь.

Заиграла новая песня – «Pasaporte», завораживающая, проникновенная вещь.

– Покажите нам, Рик! – крикнул Латук. – Ты и Ана.

Ана посмотрела мне в глаза.

– Давайте, давайте! – подбодрила нас Флавия.