Элса скрестила руки на груди.
– Всю жизнь меня учили не высовываться, не требовать слишком многого, быть благодарной за любую малость. Так я и поступала. Думала, если я буду вести себя так, как положено женщинам, если буду следовать правилам, то жизнь… я не знаю… изменится. Но с нами так обращаются…
– Несправедливо, – сказал Джек.
– Так нельзя. Это не по-американски.
– Да.
– Забастовка, – тихо произнесла Элса пугающее слово. – У нас может получиться?
– Не исключено.
Она была благодарна за честность.
– Нас накажут за одну попытку.
– Да, – согласился он. – Но жизнь больше, чем то, что происходит с нами, Элса. Нам нужно сделать выбор.
– Я женщина несмелая.
– И все же вы готовы ринуться в бой.
Его слова задели в ней что-то.
– Мой дедушка был техасским рейнджером. Он говорил мне, что храбрость – это ложь. Что храбрость – это просто страх, на который ты не обращаешь внимания. – Она посмотрела на него и добавила: – А я боюсь.
– Мы все боимся.
– У меня дети, я должна кормить их, одевать, заботиться об их безопасности. Я не могу рисковать их жизнью.
Джек ничего не ответил, и Элса знала почему. Он хотел, чтобы она сама произнесла эти слова.
– Но их жизнь и так уже под угрозой, – сказала она. – Нельзя, чтобы они думали, будто так и должно быть, будто именно такова жизнь в Америке. Я должна научить их постоять за себя.
Элса внезапно ощутила невероятное облегчение, словно вернулась домой, словно нашла себя… но вместе с тем ее накрыл глубокий, всепроникающий страх.