В том же порядке дошли они до милицейского «газика», поставили в ногах чемоданы и уселись все трое рядышком- Миша в середине, Гранин и Васильев по бокам. Миша молчал всю дорогу и заговорил, когда они уже подъезжали к тюрьме.
— Я вам неправду сказал, — заговорил он вдруг, глядя прямо вперед и как будто ни к кому не обращаясь. — Одну вещь я вынул из чемодана. Маленькая брошка, рублей на пятнадцать, не больше.
— Продал? — спросил Васильев.
— Тетке подарил, — ответил Миша. — Очень я вас прошу, не отбирайте у старухи, пусть ей на память останется. Я заработаю, внесу в магазин. У вас в описи, наверно, есть цена.
Квартала два проехали они, прежде чем Васильев ответил. Он понимал, что это незаконно, и все-таки сказал:
— Хорошо.
Так первый раз в жизни Васильев нарушил закон.
Следующий день прошел в описи отобранных у Миши ценностей. Действительно, не хватало одной только брошки. Стоила она тринадцать с полтиной. Вечером собрались ехать. Ехать должны были в обыкновенном жестком плацкартном вагоне. Только билетов взяли не три, а четыре, чтобы занять целое отделение. В этих случаях задержанному полагается надевать наручники. Когда Мишу вывели из камеры, Васильев сказал:
— Ну, Миша, давай руки.
Миша молчал, исподлобья глядя на Васильева. Потом отвел глаза и вдруг сказал ровным голосом:
— Гражданин начальник, прошу вас, не надевайте наручники.
— Почему? — удивился Васильев.
— Стыдно будет в вагоне, — ровным голосом продолжал Миша, — народ будет смотреть.
— Убежишь, — усомнился Васильев.
— Слово вора, — сказал Миша и невесело усмехнулся.
Так невесело, что жалко стало его Васильеву.
— Хорошо, — сказал он.
Так Васильев второй раз нарушил закон.