Будущее показало, что исполнилось пророчество Первозванного апостола: свет христианства, истинный свет, такой, какой был завещан миру его Божественным Искупителем, засиял в землях славянских…

О других посещенных им странах Первозванный апостол ничего подобного не говорил.

В Киеве во времена Аскольда и Дира были уже христиане. Поэтому неудивительно, что на просьбу Всеслава предать тело несчастной Зои по обрядам ее веры, убитый горем Аскольд приказал позвать к трупу христианского «жреца».

Зоя была похоронена как христианка.

Лишь только могильный курган возвысился над ее прахом, звуки рогов возвестили, что князья желают говорить со своей дружиной и киевским народом.

Народ собрался и не узнал своего любимого князя.

Так постарел, осунулся и сгорбился за это время красавец Аскольд.

— Народ киевский и храбрая дружина моя. Уходим мы в поход дальний и опасный. Знаю и теперь уже я, что не вернутся многие. Но пусть не плачут о них матери и жены. Смерть храбреца — счастье. Пусть утешаются и дети. Они будут сиротами, но, если приведет мне судьба вернуться в Киев, всех их приму я к себе; если я не вернусь, то это сделает брат мой Дир, а не вернемся мы оба, то должен принять к себе сирот тот, кто заменит нас собой.

— Зачем говоришь так, батюшка–князь? — раздались кругом восклицания. — Как это можно, чтобы ты не вернулся?!

— Зачем сердце наше понапрасну смущаешь такими речами?…

— Не ходи тогда уж лучше, оставайся с нами в Киеве!

— Нет, все готово для похода, и мы пойдем! Горе тебе, Византия! — вдруг раздражился Аскольд. — Никакая земная сила не спасет тебя от этой грозы… Только ты, киевский народ, поклянись нам, что останешься нам верен вовеки веков!

— Клянемся! Вовеки веков, пока Киев стоит, будем тебе верными! — кричал народ.

— Как мы забыть тебя можем, благодетеля нашего? Ведь ты от хазар нас избавил!

— Только оставь нам за себя кого–нибудь.

— Для этого я и созвал вас. За меня, пока мы будем в походе, пусть здесь останется Всеслав! Он будет править вами нашим именем, он будет творить над вами суд и милость.

— Князь, князь! Я не останусь здесь, я иду с тобой! — раздался голос Всеслава.

— Молчать! — вдруг, засверкав глазами, загремел на своего любимца Аскольд. — Я — князь, я приказываю, и ты ослушаться моей воли не посмеешь!…

Впервые видел таким князя Всеслав. Он невольно смутился и только мог пробормотать в свое оправдание:

— У меня дети там…