Огромный дворец казался пустым. День стоял пасмурный, однако нигде не видно было ни огонька. Подступы к личному мосту короля преграждала цепь, поэтому Екатерина велела лодочнику причалить у Дворового моста. Холодный ветер хлестал женщин по щекам, пока они шли к апартаментам королевы. Никто их не остановил. Вокруг не было ни души. Екатерина начала беспокоиться: а здесь ли вообще Генрих? Не спрятал ли его куда-нибудь Хартфорд со товарищи?

Она сбросила накидку на постель, поправила капор и решительно направилась в покои короля; с облегчением увидела у дверей стражников, однако при ее приближении те скрестили алебарды и преградили ей путь.

— Позвольте мне войти, господа. Я хочу видеть короля.

— Никого не велено пускать, — с каменным лицом ответил один из караульных.

— По приказу Тайного совета, — добавил второй.

— Вы знаете, кто я? — спросила Екатерина, кипя от гнева: наглецы не удосужились даже обратиться к ней, как полагалось в соответствии с ее титулом. — Я ваша королева и по статусу стою выше Тайного совета. Я требую, чтобы меня пустили. — Она сурово глянула на них.

— Извините, ваша милость. Приказ есть приказ.

— Мы не смеем, мадам. Нас могут уволить.

— Или еще хуже. — Мужчины нервно посмотрели на нее, и у Екатерины мелькнула мысль, что, если она настоит на своем, они уступят.

— Это я беру на себя. Я не видела его величество больше трех недель и беспокоюсь о его здоровье. Прошу вас, позвольте мне войти.

— Простите, ваша милость, мы не смеем.

— Кто отдал вам такой приказ? — (Стражники молчали.) — Кто бы это ни был, я требую встречи с ним.

И снова караульщики безмолвно таращились в пустоту. Ничего не оставалось, кроме как удалиться. Подобрав шлейф, Екатерина развернулась и со словами:

— Король узнает о вашей непреклонности, — пошла назад по галерее.

Плохо дело. Теперь она не сомневалась: Хартфорд решил захватить регентство. Вполне вероятно, что Генрих уже мертв. Ей нужно сохранить доверие принца, письмо которого с благодарностью за новогодний подарок лежало у нее в кармане. Екатерина подумала, не поехать ли ей к Эдуарду в Эшридж, чтобы опередить Хартфорда? Но какой в этом смысл, если тот получил от Генриха мандат на правление? Боже милостивый, какие махинации творятся за этими закрытыми дверями?!

Дрожа от негодования, Екатерина села за стол и написала письмо Эдуарду, призывая его всегда держать этот живописный образ отца перед глазами и размышлять о выдающихся делах своего родителя. С Божьей помощью при каждом взгляде на этот портрет Эдуард будет вспоминать и о ее доброте, о щедрой любви, которую она излила на него, а вместе с тем придет и понимание, что именно ей следует наставлять его и править королевством. Разумеется, за ним тоже должно оставаться слово в этом деле.