Дни пройдут, мама и бабушка вернутся оттуда, с похорон, и мама положит ему руку на лоб, а он тихо скажет, лишь бы что-то сказать:
— Вы быстро приехали...
— У нас были обратные билеты.
И тогда болью и страхом — сильнее всех других горьких мыслей — прошьет его мысль: «А у Толика тоже был
Он был! Но Толик выронил его вместе с другими, когда доставал платок.
А доставал платок он, чтобы вытереть Гаю лицо и потом завернуть гранату.
Значит — всё из-за гранаты!
Если бы билет остался, Толик поехал бы обратно на автобусе, не оказался бы на вокзале. Не встретился бы с
... Какой прок, что их поймали и, скорее всего, расстреляют? Что с того, что друзья Толика написали куда-то письмо, чтобы новое гидрографическое судно назвали «Анатолий Нечаев»? Смертью бандитов не оживишь Толика. Имя не заменит живого человека, хоть весь флот назови этим именем! Гаю нужен живой Толик — который смеется, опаздывает со свиданий, рассказывает про Крузенштерна, дурачится, дразнит Гая за облупленные уши и рычит «брысь», когда тот надоедает... Толика не будет...
И всё из-за гранаты...
Из-за того, что он, Гай, взял гранату из тайника!
Днем и ночью, даже во сне, Гай будет вести этот бесконечный, отчаянный и безнадежный спор с собой:
— Но я же не знал, что так случится!!
— А кому легче от того, что не знал? Все равно это из-за гранаты.