Но едва Лиза попадала в собрания, где женщины пытались каким-то образом поставить и “социализировать” женский вопрос, как ей вдруг становилось скучно. Даже “неприятно”!

Вот и в салон французских феминисток она поехала нехотя, по настоянию одной знакомой. “Неловко было не поехать”. Впрочем, Лиза с гордостью рассказала четверым участницам собрания, что в России замужняя женщина может быть экономически самостоятельной, в отличие от Франции. Но при этом “в сотый раз” ей пришлось объяснять, почему учиться на юриста она поехала в Париж. Потому что в России не может быть женщин-юристов. И еще в России дочери получают четырнадцатую долю от наследства, остальное получают сыновья. “Как это так?! – с негодованием закричали все. – Разве дочь не такое же дитя, как они?” Да, во Франции сестра получает столько же, сколько и брат. Но, выйдя замуж, все отдает мужу.

Собственно, на этом “конструктивная” часть собрания и закончилась. Пошли сплетни. Говорили о Маргарите Дюрамбер, которая открывает дешевые квартиры для бедных девушек, “чтобы предохранить их от падения”. Но оказывается, Маргарита Дюрамбер открывает их не на свои деньги. Она, бывшая актриса, является содержанкой Ротшильда. На его же деньги она издает главную газету французских феминисток “Права женщины”. “Что-о?! – с негодованием вскричала я. – Да ведь это же позор для французского феминизма, что его самая большая газета издается кокоткой!” Однако Лизе объяснили, что нет ничего позорного в том, что женщина “получает деньги от богатого человека и тратит их на общую пользу. Это прекрасно и благородно”. Но Дьяконовой этот довод не понравился.

Вообще не это больше всего волнует и занимает Дьяконову в конце ее короткой жизни. Ее волнует и занимает то, что она впервые открывает в себе женщину. В этом плане, как ни парадоксально, Дьяконова идет на несколько шагов дальше феминисток своего времени, озабоченных исключительно женскими правами. Она идет в будущее, в ХХ век, когда проблемой феминизма станет не вопрос об уравнении женщины с мужчиной в правах, но сама сущность женщины. Когда женщины начнут осмыслять свой феномен как равноправный с мужским, но понимать его по-разному, то есть внутри самого феминизма как идеологии начнутся очень серьезные споры. Но для этого должно пройти еще полвека. И даже больше…

И что могла понять в этом неформалка Дьяконова, всю жизнь прожив наедине сама с собой? Ее только бросало из крайности в крайность, от обожествления мужчин до презрения к ним. От гордого сознания своего женского достоинства до несчастной любви к интерну, который не стоил ее ногтя и который останется в нашей памяти (скорее всего, под псевдонимом) исключительно благодаря русской девушке, которую он умно́ поучал…