Лиза

Лиза

На вид ей было лет 20… Она приехала вечерним поездом. Девушка, которая путешествует одна, сама по себе вызывает подозрение, а эта, русская, свалилась всем, как снег на голову! Впрочем, в гостинице уже жили ее родственники – тоже русские. Тетушка – богатая, набожная и властная дама. Дочь тетушки – Мария. И муж Марии – молодой поэт с прибалтийской фамилией.

Тетушка – пожилая, но еще миловидная дама, с поджатыми губами, расчесанными на пробор темными волосами и взглядом, в котором говорилось, что она людей видит насквозь, но осуждать их без лишней надобности не будет. Все знали, что она вдова и одна из самых богатых женщин в России. Но внешне это никак не проявлялось. Обедать и ужинать спускалась в общую столовую. Как все, совершала ежедневные моционы по набережной Ахензее. С прислугой была вежлива, с гостями дружелюбна. Одно было плохо. У женщины было совершенно непроизносимое имя! Евпраксия!

Дочь была полной противоположностью матери. Это было зависимое существо. Она обожала своего мужа и везде ходила за ним, как тень. Впрочем, супруг был и вправду красив! Благородное арийское лицо, грустные, задумчивые глаза, зачесанные наверх волосы и распушенные, как у кота, усы, что делало его забавно похожим на австрийского гвардейца.

Девушка вошла в гостиницу уверенным шагом. Но это, как вскоре выяснилось, объяснялось не уверенностью, а ее неровным характером. Родственники облобызались, даже прослезились, как это принято у русских за границей. Но было заметно, что появление Лизы их скорее озадачило.

“Какая ты стала авантажная! – заметила тетушка. – Сразу видно, что из Парижа!” После ужина они с племянницей закрылись в комнате тетушки и долго и шумно о чем-то спорили, так что звуки их разговора доносились до столовой. Из комнаты племянница вышла одна, в приподнятом, возбужденном настроении. Она заявила кузине и ее мужу, что поедет в Мюнхен с ними – послезавтра, а завтра, чтобы даром не терять времени, пока они станут упаковывать вещи, она отправится на Уннитц, побывать на которой считал долгом каждый, кто приезжал в Ахенталь.

Дело в том, что Лиза действительно свалилась родственникам, как снег на голову. Если бы она приехала двумя днями позже, она бы их не застала. В начале августа погода в горах резко испортилась. По утрам на долину и озеро опускался такой туман, что вокруг ничего не было видно на расстоянии вытянутой руки. К десяти утра туман рассеивался, и начинался мелкий, противный дождь. Когда Лиза вошла в столовую, ее родня всеми мыслями находилась уже в Мюнхене, а не в горах. Не то чтобы ей были не рады. Просто… она была некстати. Некстати – и все. Так что решение девушки подняться на Уннитц, пока родня будет собирать свои вещи, было деликатным жестом с ее стороны. Но кузина встревожилась.