Двадцать девятого отослал Ван Гога. Или это было тридцатого? Это было тридцатого. Не использовать на радио короткие волны. Предписание. Поздно вечером к Лупе. Ночь там. Вчера вечером с Лупе в кино. «Г. М. Пульхэм, эсквайр», Хеди Ламарр; слабо. Ночью снова к себе под холодным, свежим ветром. Полная луна, очень яркая, облака с серебряной каймой, черные пальмы, ясно, резко. Путь домой, анонимно.
Читал письма Гете.
Желания сегодня? Мало. Будет ли их всегда все меньше?
Сердце, стой.
Название для книги. «Spark of life». «Искра жизни».
Вчера вечером к Лупе. С ней потом к Бергнер. Фейхтвангер, Брехт, его жены, Гранах и кто-то еще. Лупе как райская птица среди них. Позже в «Кирос». Лупе молилась в двенадцать. За меня и за себя. Пума со своим Габеном. Потом до шести в «Мокамбо». Домой к Лупе.
Сегодня дождь. Слышал гром во сне. Гроза. Холодный воздух. Болтал с малышкой. Звонила Бергнер. Довольно глупо. Говорила что-то о долге и вине в политических событиях. Эмигрантские заботы. Брехт. Заявил, что Пума стала зрелой. Он звонил ей: почему я с Лупе, а она с Габеном. Мы же подходим друг другу. Все возможно, потому что Габен не заказал ей шампанское; только незадолго до двенадцати полбутылки, а у меня на столе была полная. Он не пьет вовсе. Что за мир!
Позвонила Гарбо. Одна. В печали.
Вчера разбирал вещи. Читал. Звонил по телефону. Потом к Рут М. Болтали. Комбинация: Люси Бертрам* — Пума. Обе одного типа. Обе меня довели. Та же самая потерянная картина, встающая еще раз из прошлого, из которой можно черпать силу и еще большее насилие.
Мысли: Адель Бертрам — гражданская школа на Хакенштрассе, Йоханнескирхе, Бернард Тобергт, первое свидание, добрый день, тетя — и прощай. Эрна Эдлер и поля, пустыня, за Оснабрюком. Юность.