Позавчера вечером с Фел. Р.*, Хайнцем Тилем, завотделом прессы управления полиции Ричардом Кацем. Ресторан «Мозеллана». П. в первый раз ела медвежий окорок. (В обед с ней сидели в уличном кафе; персидская (русская) икра, раковые хвосты с укропом и рисом, с очень нежным «Окфенер Бокштайн» 1949-го — чувство воздушности, счастливые. За соседним столом семья (или нет), муж без галстука, стриженный наголо, тощая жена. Два юноши, видимо, восемнадцати и двадцати лет, подвижные, жестикулирующие, присматривающиеся, все считают деньги, пачками, обменивают, за пивом, юноши вдруг исчезают, потом появляются снова, высматривают через перегородку. Мы заметили их снова стоящих у вокзала Цоо с другими — спекулянты, обменивающие западные и восточные марки и т. п. Прогулялись к бюро «Панамерикэн», заказали авиабилеты.
С Фел., Тилем в «Золотой подкове». Три лошади, гости, женщины, могут оседлать, пиво. Потом еще пивной с джазом, где подростки скакали под импровизированный оркестр. Затем еще бар в отеле; П. отправилась спать, я сидел с Тилем, еще люди, среди них Алекса фон Перенски;
Вчера с П. поздно пообедали в баре за углом гостиницы. Одни в комнате с фальшивым Дельфтом. Счастье. В отель. Поздно вечером заказали ужин. В полусне. Парящее-действительное-недействительное.
Берлин: бомбили зоопарк. Слоны сгорели; последний, качая головой, еще стоял. Крокодилы сгорели, как черные гильзы, кверху лапами. Обезьяны, львы, тигры сбежали. Охота на них. Обезьян нашли в антикварной лавке, бросались фарфором, играли.
Птицы. Через пожары в Груневальде, руины, тишину (без автомобилей и т. п.) потянулись в город перелетные птицы. Селились в руинах (над мертвыми снова началась жизнь, чирикая и напевая вместе с зеленью, корнями и ростками); теперь можно найти лазоревку, зяблика, много соловьев в городе (прежде всех воробьи, которые, вероятно, хитрые, раньше поспешили исчезнуть).
Месяц красный и низкий над руинами. Садовые участки. Слышится соловей.
Вчера днем Тиль; о своих историях с гестапо. В русском плену уговорил одного товарища (для которого он многое сделал) объявить себя больным под его именем — так он спасся. Объяснение: иначе оба были бы сосланы, а так только один.
Вчера днем Зюдвесткорсо, 43. Лотта Пройс. Широкая улица; полно цветов; балконы в цветах; запах липы. Комната довольно затхлая. Лотта слишком толстая, плохо пахнущая, неприятный запах изо рта. Поцеловала меня. Должен был затаить дыхание. У них в доме нет горячей воды. Тем не менее. Сидел на балконе. Волнение. Несколько мучительная попытка объяснить ей, что уже ничего не осталось; что это был эпизод юношеской жизни; что обстоятельства вынуждают ее увидеть в этом нечто большее. Она: Сольвейг у Пер Гюнта. Секретарша Клемента, Хильда Финкельберг, которая жила у нее десять недель, полагала, что мы должны пожениться, но она в это не верила, вряд ли это получится, она не может подходить для этого.