Милый Рыжий, спасибо за весточку; хоть Вы созрели до письма, и то слава Богу. Очень сочувствую с зубом мудрости (бывшим), хорошо, что Вы от него избавились, они, мудрые, считаются вредными и каверзными; что до Ваших анестезийных мучений, то в них больше сказывается недостаток опыта Вашего, нежели анестезиолога; всегда от большой дозы наркоза немеет и пол-лица и пол-языка, а потом всё, как Вы заметили, возвращается на круги своя.

Тут сворачиваемся помаленьку: я, собственно, еще и не начала, а А. А. возится и трудится уже не одну неделю, конечно, перетруждает руку, которая всё время болит и ноет, почти весь участок привела в порядок, перекопала и т. д., на мою долю остаются розы, с которыми пока ничего не могу делать, т. к. заморозки до сих пор были слишком слабые и кутать кусты на зиму еще нельзя. Пытаюсь переводить — Сопротивление и Верлен поменялись местами, т. к. Лозовецкий уступил «очередь» Вайсману[1142]. Увы, Сопротивление никуда не годится (в смысле французского текста) — это тебе не Арагон. Нарочитая абракадабра, которую трудно и муторно распутывать; распутаешь — гольные вопли и сопли, какое уж тут сопротивление! Измельчал народишко везде: и в этих стихах полное отсутствие мужского начала…

Насчет прожекта квартирного: очень уж сомнительно, чтобы дома получила обратно прежнее свое жилье: кто захочет — и на каком основании, и за чей счет — из него переселяться, причем явно на окраину? И чем тут может помочь депутат? Впрочем — поживем — увидим; я убеждена, что не это так то́ подвернется; теперь с квартирами куда легче, тем более с однокомнатными, может быть, и этот вариант удастся. — Орлов хочет собрать комиссию потому что она слишком давно бездействует, пообдумать издательские дела; насчет памятника елабужского считает, что мы правильно отказались от литфондовского «варианта» и что надо делать частным порядком. Готов помочь. Мустафин пишет, что заказ на приличный проект, изготовленный специалистами, равно как и сам памятник, может выполнить Казань; действовать надо через татарское министерство культуры; вот тут и помогло бы толковое ходатайство от комиссии на имя ихнего министра; стоить памятник будет около тысячи новых рублей. Обо всем этом и прочем подумаем при встрече. Антокольский, кстати, написал по поводу этой истории разносное письмо Правлению СП (в результате не уверен, но решил пошуметь; в общем-то, конечно, пошуметь стоит!). Заходила Вика в штанах — вот уж кому противопоказано не менее, чем писание трудов о МЦ — была очень мила; пока что гуляет и спит, раскачивается на работу. Никаких острых моментов не касались: пили чай. Она, кстати, сказала, что в ИМЛИ есть два письма МЦ к Горькому[1143], из которых одно очень интересное — о Гельдерлине и о поэтическом мастерстве вообще. ИМЛИ переписывать не разрешает, но она переписала «и получилось неловко». Что, как, почему неловко — не расспрашивала. Но и о Вике — при встрече. Надеюсь. Приедем в последние дни месяца, а пока — уйма всяческой возни