– Вы…

– Абсурд…

– Абсурд?

– Да, мы же говорим по существу об абсурде?

– Я бы не назвал это ни абсурдом, ни тошнотой, ни как бы то ни было ещё; это противоречие не между нами и миром, а между нами настоящими и тем, чем мы являемся.

– То есть?

– Эгоизм…

– Ясно. Боюсь, Пётр Дмитриевич, вы ошибаетесь.

– Почему же? Отчасти Пётр Дмитриевич прав, в том смысле, что абсурд, то есть проблема взаимодействия мира и человека, будем так это называть, если вам угодно, коренится именно внутри, и это действительно противоречие, но противоречие между Истинными стремлениями, нашим Предназначением и выдуманными нами: славой, богатством…

– Здесь вы, Константин Станиславович, абсолютно правы. Эти цели действительно ничего не стоят, ибо они только отдаляют людей друг от друга, а, следовательно, противоречат изначальной Человеческой природе.

– Господа, абсурд проистекает из отношения присутствия и его бытия. Человек просто теряет смысл жизни, он не знает, что делать и как с этим бороться; в самом же человеке никакого абсурда не может быть в принципе.

– Да это Человек никогда не знал своего предназначения, но столько самоубийств и депрессий как сейчас не было.

– Претензии стали больше, массовость опять же. Да и раньше была хотя бы видимость смысла: бог, свобода, равенство… А сейчас эти отговорки уже мало кого устраивают.

– Виталий Андреевич, Бог– это далеко не выдуманный смысл, ибо в Боге истина, а следовательно, отказываясь от него, ты отказываешься и от смысла.

– Бог– сказка, выдумка. Это, конечно, может сойти за смысл, но только сойти.

– Да, Константин Станиславович, Пётр Дмитриевич правильно сказал, причём бог может быть смыслом только или тогда, когда не хватает ума на другой, или когда больше уже ничего не остаётся.

– Вот именно. Бог– последняя надежда в безнадёжной ситуации, соломинка для утопающего, ведь надо же верить хоть во что-нибудь.