– Получайте, – кричал Иуда. – Я возвращаю их вам, истинным предателям и убийцам.

Законники были удивлены и возмущены. Они вскакивали со своих мест, закрывались руками от летящих в них монет, бранились.

– Вышвырните этого пса, – орал Анна слугам. Он был зол и покрылся красными пятнами: одна из монет попала ему в сухой и острый подбородок. – Прочь, прочь его гоните! Палками! Палками!

Несколько слуг схватили Иуду за руки и плечи и уволокли его за собой.

Еще долго в комнате не восстанавливалась тишина, еще долго бранились и возмущались гости Анны. Слуги бросились собирать деньги, и находили их на полу, на столе, в блюдах с кушаньем и в чашах для вина.

– Что нам делать с этими деньгами? – спросили у Анны, когда слуги собрали все тридцать серебряников. – Вернуть их в сокровищницу?

– Вы с ума сошли! – вскричал все еще раздраженный и весь красный Анна. – Прочь! Выбросите их!.. – Но тут же опомнился: – Купите на них землю горшечника для погребения этих… странников. – И вышел, бросив гостей своих.

Таким Анну еще никто никогда не видел. Лишь час спустя решился Каиафа потревожить Анну в его спальне.

– И что мы будем делать с этим Иудой? Вдруг он начнет болтать? – спросил Каиафа.

– Об этом не беспокойся, – только и сказал Анна…

                        ***

Ученики прятались от грозы в том же доме в Виффагии, где они пять дней тому назад остановились еще с Иисусом. Они не высказывали это вслух, но каждый из них ожидал новых арестов: если взяли и казнили Иисуса, значит, возьмут и их как Его учеников. В девять часов утра они были в долине у Голгофы и видели, как привели туда их Учителя, слышали, как глумились над Ним иудеи. Итак, сегодня казнили Иисуса, а завтра возьмутся за них. Они сидели тихо, растерянные и испуганные, не знающие, что им делать дальше.

Вошла хозяйка дома, оглядела их, вздохнула и вышла во двор. Затем вошла Мария Магдалина, бледная и заплаканная, со спутанными светлыми волосами. Она села, почти упала, на скамью.

– Смоковница засохла, – печально сказала она, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Какая смоковница? – переспросил Фома.

– Та смоковница, возле которой арестовали Учителя и про которую Он сказал, что она засохнет, потому что место возле нее будет местом огромной скорби.

Угрюмый Петр, вернувшись утром из Гефсиманского сада, теперь сидел в углу: за весь день он не промолвил ни слова и от большого стыда не смог он даже пойти в долину с другими учениками. Остальные ученики сидели, кто за пустым столом, кто на скамейках по углам. Хозяйка вновь вошла в дом и выставила на стол сушенные фрукты, айвы и мед. Затем вошла и Марфа; она принесла большой кувшин с вином и два хлеба.