— Ладно, ступай. — Палицын отпустил дворского управителя. — Через час приготовь выезд на троих. Миньку и Гераську кликни. Проведаю князя Петра Федоровича. — Митрохе кивнул: — Идем в горницу.

Не успел Иван Никитич осесть на лавку и упереть руки в колена, как отрок пустился в опереженье, дабы кормилец не вспомнил про Бархата.

— Возьми меня на рать, боярин! Сабля моя тебе послужит против каянских немцев!

— С чего это ты в бояре меня записал? — отбил наскок дядька, не двинув и бровью. Только полукафтанье расстегнул слегка от печного тепла. — Государь великий князь меня таким жалованьем не жаловал. И скажи мне, Митрофан, знаешь ли ты хоть, где обитают оные каянские немцы?.. Да и сабля твоя маловата, подрасти б ей лет несколько. Уж не спрашиваю про то, где ты коня возьмешь для похода.

Как будто и легкие удары, но отрок сжался под ними, свесил голову.

— Знамо дело, где свейские немцы, там недалече и каянские...

— Ты зачем коня загубил, дурья башка? — оборвал его бормотанье Палицын. — Для чего из родительского дому раньше срока сбежал? Сказано тебе было: на Аксинью-полузимницу за тобой приедут.

Митроха осмелел и глядел на кормильца исподлобья.

— На Крещенье через Торжок до Новгорода проходили ратники воеводы князя Ивана Репни. От них прозналось, что великий князь посылает две рати, на свеев и на каян. Что на тех каян войско велено вести князьям Ушатым и тебе, дядька, с ними. Как же мне было терпеть до полузимницы, коли ты без меня бы ушел?

— Вестимо, без тебя бы и рать не сладилась, — усмехнулся дядька.

— Возьми!.. — взмолился отрок.

— Сказано: мал еще, подрасти. Даром что вымахал, а умом не поспел. Обузой будешь... Мать хоть упредил, когда сбегал?

Митроха молчал, мрачно уставясь в пол.

— Ясно. Опять же дурья голова. Отца-то проведал за все время?

— Если ты, дядька, спрашиваешь о черном попе Досифее, то не отец он мне.

Иван Никитич резко поднялся, шагнул к отроку. Тот, набравшись дерзости, прямо и бесстрашно смотрел на кормильца, как будто готового ударить.

— От своего рода отрекаешься?! — Хозяин дома сдержал руку, но гневом плеснул щедро. — Пащенком безродным захотел быть?

— А если я княжьего роду?! — отчаянно и гордо промолвил Митроха.

Палицын на миг остолбенел.

— От матери слышал или от кого иного?