К тому времени, как Элис и Руби закончили, у Элис от страха кишки завязались в узел.

– Нюнту паля, Пинта-Пинта? – спросила Руби, когда забралась в машину Элис. – Ты в порядке?

Элис не ответила. Она не доверяла своему голосу.

– Весь этот огонь напугал тебя сегодня, – констатировала Руби. Элис снова молча кивнула. – Уа, огонь может быть очень страшным, да. Но он может и многое другое. Как лекарство. Огонь сохраняет здоровье земли и наше здоровье. Где мы разводим огонь, там наш дом. Это не так страшно, правда?

– Лекарство? – переспросила Элис рассеянно.

– Эти выгоны, которые ты жгла сегодня, – пояснила Руби, – там растения с семенными коробочками, которые открываются при помощи огня и так размножаются. Без сегодняшнего огня земля заболеет. Земля страдает, наша история страдает, мы страдаем.

– Для меня огонь никогда не был лекарством, – тихо проговорила Элис. – Я думала, что когда-нибудь он мог бы им стать. Но для меня он был только концом всего.

Боковым зрением Элис заметила, что Руби изучающе на нее смотрит. Но тут вмешались их рации, заскрежетали, и прорезался голос, зовущий Руби по имени. Руби отцепила свою от пояса, ответила и прицепила ее на место.

Остаток пути до дома они ехали молча.

* * *

После того как Элис высадила Руби, она вдвое быстрее поехала на рабочий двор. Пикап Дилана был припаркован рядом с мастерской. Видел ли он, как она обнималась с Эйданом? Будет ли это проблемой? «Конечно, нет», – заключила она. Да, они не пообедали вместе, как планировали, и не пересекались в течение дня, но он отнесется к этому с пониманием, раз уж она была на пале. К тому же, как сказала утром Сара, Дилан много раз был на контролируемых сжиганиях травы. Он не обидится на нее за выпавший ей шанс поучиться.

Входя внутрь, Элис надеялась, что он не будет ревновать ни к Эйдану, ни к минувшему дню. Он скажет ей, что она любовь всей его жизни. И каково это было бы для их отношений, если бы она не верила в это и не доверяла ему? Она воображала, какая могла бы последовать сейчас сцена: он крепко бы ее обнял и сказал бы, как он ею гордится. Он увез бы ее домой, открыл пиво и задал бы кучу вопросов о том, как прошел ее день.

Он не поднял взгляда от своей электронной почты, когда она вошла. Монитор изливал на его лицо свет болезненного оттенка.

– Привет, – сказала она, заставив себя улыбнуться.

Он сидел, поджав губы и не отвечая. Она подождала.

– Ты уже слышал? У меня сегодня был первый пал травы.

Она с таким напряжением растягивала губы в улыбку, что скулы сводило. Он не смотрел на нее. На его щеке дрогнул мускул.