– Это вы о чём? – подбоченилась Августина Леонидовна.

– А о том, что вам следовало бы, на мой взгляд, не здесь кресло просиживать, а украшать сцену Малого или даже Большого театра.

– Вы просто прелесть, молодой человек. А ведь я тоже училась в театральном училище. Но война! Я ушла на фронт. Ранение. Контузия… Впрочем, я не об этом. У вас, как у генерала, теперь есть вход в генеральское кафе. И до вас все ваши предшественники мне в этом помогали, и вы, я надеюсь, не нарушите эту традицию.

– Какую традицию?

– В неделю раз, а можно и два, приобретать для меня пару баночек чёрной и красной икорки – она там копейки стоит. Сыр швейцарский, ну и бутылочку виски или коньяка.

– Э-э, – задумался Болотаев.

– Для вас сущие пустяки. Копейки всё стоит. А я вам с зарплаты всё возмещу.

– А где это кафе?

– В подвале. Я бы вам показала, но видите, как я тяжело хожу.

– Да я найду, – с готовностью выдал Тота, с такой же поспешностью он покинул этот огромный кабинет и в широком светлом коридоре глубоко и свободно вздохнул, как его сзади окликнули:

– Товарищ Болотаев! Тота Алаевич! Я Иванов Илья Петрович. Ваш подчинённый. Начальник отдела.

– Да-да. – Тота подал руку. – Очень приятно.

– Взаимно… Э-э, я просто посчитал своим долгом предупредить вас. Эта дамочка, точнее старуха, не совсем здорова на голову.

– А как же её здесь держат? – удивился Тота.

– Ну вот так. Никто не знает… Точнее, все знают. Она здесь как надсмотрщик. Очень опасный кадр. Всё и вся доносит.

– Кому доносит?

– Всем и на всех доносит… Есть легенда, а может это и правда, что она внебрачная дочь Брежнева.

– Вот это да! – изумился Болотаев.

– Ну, это в порядке вещей, – сказал начальник отдела. – Однако я хотел вас, как новенького, предупредить о другом. Во-первых, если вы купите один раз то, что она просит, то она от вас более никогда не отстанет, будет постоянно просить. При этом деньги от неё вы никогда не получите.

– Как так?