Тота слушает, молчит, а она продолжает:

– Я вышла из кабины. На меня вся очередь смотрит: злые, недовольные. А я говорю: «Простите, люди добрые. Сегодня родную сестру нашла, впервые с ней разговаривала». Весь зал стал мне аплодировать, поздравлять!

Знаете, Тота, – продолжает Дада. – Переговорный пункт на углу Мира и Розы Люксембург. Я шла оттуда. Может, и погода такая. И мать не увидела. Но настроение у меня было сказочное. Я этих руин уже не видела… Знаете почему?

– Почему?

– Потому что мы с сестрой говорили о наших детях. Амёла сказала, что в Швейцарии лучшее школьное образование.

– Говорят, – подтвердил Тота.

– Так вот, Малика пойдёт в музыкальную школу. А Батака, как и ты, будет танцором!

– Ой, только не это, – возмутился Тота.

– А почему нет? – удивилась Дада.

Они стали спорить, словно они уже находятся в Швейцарии, как вдруг Дада вспомнила:

– Маме чурт поставили?

– Нет… Там зачистка была. Не подъехать, не подойти.

Замолчали, задумались. Дада нарушила тишину:

– На днях вроде будет проводник… Мы уедем?

– Однозначно! Вот чурт бы поставить… Кстати, у меня ещё одно желание. Даже обязанность.

Узнав о желании, Дада стала отговаривать мужа от этой затеи. Однако Тота небрежно отмахнулся: мол, ты ничего не понимаешь и это даже не твое дело, что заставило и Даду взяться за это дело с энтузиазмом.

Баннеры были не очень тяжелые, из легкой синтетики, но длинные. Они попытались вынести их через подъезд, а потом сделать крюк через весь двор и под арку. Однако Тота додумался чрезмерно сократить весь процесс доставки до рекламных щитов. Просто Дада в разбитое окно кухни выдвинула баннеры, а внизу на подхвате уже Тота стоял.

Покойная мама Тоты всё делала наспех, в условиях войны и на свои жалкие сбережения. Поэтому щитовые рамы всего в метре от земли, и, оказывается, всё по размеру подогнано. Так что даже Тота и Дада сами удивились: как они всё это быстро установили! Прямо на углу проспекта Революции и улицы Мира, со стороны руин национального театра. И такое расположение места, что яркое, заходящее к закату осеннее солнце щедро осветило эти праздничные плакаты.

На первом – грациозная фигура Махмуда Эсамбаева, «75 лет Великому Человеку!» и красным выведен лозунг или призыв «Я буду танцевать!».

На втором баннере – коллективный снимок труппы «Маршал», сделанный в концертном зале «Россия», в Москве. Здесь и Мариам и Тота Болотаевы. Написано «Юбилейный концерт», и здесь тоже ярко выраженный главный акцент: «Мы будем танцевать!»