На всю округу застучал чемодан. На переходах ритма, с хоровым возгласом «Маршал», Тота особенно яростно бил в импровизированный инструмент. Вдруг, словно струна оборвалась, звук удара куда-то провалился. Тота замер. Все замерли.

– Что это? – удивился отец семейства.

– Может, чемодан устал? – предположила дочка.

– А что в нём? – спросил Тота.

– Даже не помню, – пожала плечами Дада.

Тота ловко бросил чемодан на нары, раскрыл. Тишина. Дада догадалась.

– Двойное дно, – прошептала она.

Кто-то, скорее всего зэки, сделали так называемое двойное дно в чемодане. С нескрываемым любопытством и изумлением, понимая, что это жизненно важный клад, Тота и Дада, уже как бывалые зэки, с полувзгляда поняли всё. Детей сразу же уложили спать. Ещё раз проверили засовы на дверях. Толстым одеялом занавесили окно. Перешли на шёпот.

В чемодане были деньги. Советские и даже немецкие марки. Штук десять казначейских облигаций госзайма, на которые обманывали весь советский период советских людей, и два письма: в Карлаг на имя Самбиева Лёмы. Текст короткий: «Всё нормально. Жду. Люблю». Без имени отправителя.

Но самое главное – три фотографии. Самая большая, с рельефными краями, сделана в фотоателье. Дата: март 1968. Алма-Ата. Стоят мужчина в кепке и женщина средних лет. Между ними на стуле – симпатичная девочка.

– Это мой отец, – шепчет Дада. – Я его таким и помню. Значит, это я… А это, получается, моя мать… Её я не помню.

– Зато я, кажется, помню и знаю.

– Что-о-о?! – изумилась Дада.

Тота рассматривает две другие фотографии. На одной группа мужчин, по центру – отец Дады. Другое фото – любительское. Самбиев Лёма в тюремной робе, а рядом та же женщина. Она тоже явно в казенной одежде. На обратной стороне было что-то написано синими чернилами, но со временем всё расплылось, не разобрать. Однако Тота узнал:

– Это мать Амёлы Ибмас, – твердо сказал он.

* * *

Как на зоне приучили, Тота проснулся рано. Керосиновая лампа уже догорает, фильтр мерцает, а Дада все также сидит, плачет и смотрит на фотографии.

– Ты не спала?

– Немного убиралась. – Одежда Тоты почищена, висит аккуратно на стуле, но сейчас Дада спрашивает о своем: – Тота, вы вчера мне дали два телефона по памяти. Вы не ошиблись?

– Дада, я тебе уже десятый раз повторяю. Рабочий телефон Амёлы я точно помню. А вот домашний – не уверен.