– Это мне? – (Она протянула Фреду стакан.) – Спасибо. Не думал, что здесь столько работы.

– Очень мило с твоей стороны, что ты мне помогаешь.

Фред сделал большой глоток и, выдохнув, вернул стакан:

– Не могу же я позволить тебе замерзнуть зимой. А поленья поменьше быстрее сохнут. Уверена, что не хочешь еще раз попробовать поучиться колоть дрова? – Но что-то в выражении лица Элис его насторожило. – Элис, ты в порядке?

Она улыбнулась и кивнула, понимая, что нет смысла заниматься самообманом, а затем сказала Фреду то, что не решалась сказать уже целую неделю:

– Я получила письмо от родителей. Они пишут, что я могу вернуться домой. – (Улыбка Фреда моментально померкла.) – Они, конечно, не слишком счастливы, но пишут, что молодой женщине неприлично жить одной в чужой стране, а потому готовы списать мое замужество на ошибки молодости. Моя тетя Джин приглашает меня погостить у нее в Лоустофте. Тете нужно помочь присматривать за детьми, и все согласились с тем, что это будет оптимальным вариантом… э-э-э… вернуть меня домой, в Англию, не устраивая скандала. Мы наверняка сможем урегулировать на расстоянии все необходимые формальности.

– А Лоустофт – это что?

– Небольшой городок на побережье Северного моря. Я, конечно, предпочла бы что-нибудь другое, но… Что ж, полагаю, там, по крайней мере, я смогу пользоваться определенной свободой. – «И буду подальше от родителей», – мысленно добавила Элис. – Родители пришлют мне деньги на обратную дорогу. Я сказала, что должна остаться здесь до окончания суда над Марджери. – Элис сухо рассмеялась. – Не уверена, что моя дружба с женщиной, обвиняемой в убийстве, улучшит мое реноме.

В разговоре возникла длинная пауза.

– Значит, ты действительно уезжаешь.

Элис кивнула. У нее больше не было сил говорить. Словно письмо от родителей внезапно напомнило ей, что вся ее жизнь в Бейливилле привиделась ей в горячечном бреду. Она представила себя снова в Мортлейке или в Лоустофте, в доме в псевдотюдоровском стиле, где тетя будет вежливо спрашивать, как Элис спалось, готова ли она позавтракать и хочет ли отправиться днем на прогулку в муниципальный парк. Она посмотрела на свои потрескавшиеся руки, обломанные ногти, на свой свитер, с намертво впившимися в него сухими травинками и семенами растений, который носила вот уже две недели подряд, натягивая поверх другой одежды. Посмотрела на свои сапоги, разбитые во время поездок по горным тропам, переходов по дну ручьев или пеших подъемов по узким грязным дорогам, под проливным дождем или палящим солнцем. Интересно, каково это – снова стать прежней Элис? Девушкой, в начищенных до блеска туфлях, в тонких чулках, со скромным, размеренным образом жизни? С маникюром и чисто вымытыми волосами, которые она укладывает дважды в неделю? Девушкой, которая не спешивается, чтобы облегчиться за деревом, не срывает с яблони яблоко, чтобы съесть во время работы, и не чувствует в носу вечного запаха сырой земли или печного дыма? Девушкой, которая вместо всего этого обменивается парой вежливых слов с кондуктором, уточняя, идет ли автобус до вокзала.