Страшко Ощера махнул.

– Молчит как рыба.

– Что так-то?

– Да получилося. Отнялась речь-то. Я его батьке, Возгорю Ржеве, говорю, мол, свези в Арефины горы, к Хорту.

– Это который?

– Да кудесник же! – вдруг встряла баба, все не уходившая и дожидавшаяся крынки.

– Цыц! – прикрикнул мужик. – Не тебя прошают здеся.

– Ён самый и есть, – подтвердил Страшко Ощера.

– А Ржева?

– Ни в какую. Ларион Докука задурил ему башку бядовую.

Мужик Вьялица Кошура не отвечал, соображал что-то… да так ничего и не сказал. Напившись и поговорив еще, Страшко Ощера перешел к делу. Мужик Вьялица Кошура закрутил головой.

– Не-а, что ты, мил человек! Какой хлебушек?! Нету! Все подобрали за зиму-то. Дочиста. Чем будем лето кормиться до урожая?

Он снял шапку и долго, упорно чесал кудлатую голову.

– А к кому пойти? – спросил Страшко Ощера.

– Да не к кому. Так уж плывитя. С богом, как говорится. В Сураже и хлебушком разживетеся.

– Вона как… Так хоть сала давай, Вьялица Кошура.

– Сала? – переспросил тот. – Чем платить станете?

– Да нечем же, – отвечал Страшко Ощера. – Как дубье сбудем, на обратной дороге и расплатимся.

– А много у вас?

– Хватит на ладную гульбу.