Морское течение незнамо куда, дорога без пути. По мне так никакой разницы. Все одно и то же. Так или иначе – просто метафора, троп. А у меня в руках нечто вещественное, и я весь поглощен его действительностью. Зачем мне какие-то там метафоры?

Если б я мог, то написал бы Юдзу письмо, где объяснил бы ей в мельчайших подробностях свою ситуацию. Такой неопределенности, как «у меня все более-менее хорошо», я б себе не позволил. Событий-то у меня хоть отбавляй. Однако если я начну описывать от начала и до конца все, что произошло вокруг меня с тех пор, как я поселился в этих местах – несомненно быстро перестану владеть собой. Но больше всего меня обескураживает, что я и сам толком не могу объяснить, что здесь происходит. По крайней мере, связного логического контекста, чтобы это объяснить, у меня нет.

Поэтому я решил никакого ответа Юдзу не писать. Тут же нужно либо описывать все как было, пренебрегая и логикой, и связностью, либо не писать вовсе. И я выбрал последнее. Я и впрямь в каком-то смысле одинокий белый медведь, которого несет незнамо куда на айсберге, а почтового ящика, насколько хватает глаз, нигде не видно. Медведю никак не отправить никуда письмо, правда?

Я хорошо помню, как мы познакомились с Юдзу и начали встречаться.

На первом свидании мы пошли в ресторан и там разговаривали о самом разном, а я ей, судя по всему, понравился. Она сказала, что не прочь встретиться вновь. Мы доверились чувствам с самого начала и прекрасно понимали друг друга. Попросту говоря, мы оказались близки по духу.

Но на то, чтобы мы стали по-настоящему близки как пара, потребовалось время. У Юдзу еще оставался прежний парень, с которым она встречалась уже два года, хоть и не любила его всем сердцем.

– Он очень симпатичный. Скучноват, но это ничего, – говорила она.

Очень симпатичный, но при этом скучный мужчина… У меня не было таких знакомых, поэтому я с трудом представлял себе, что это за тип. Мне виделось очень красивое с виду, но при этом совершенно безвкусное блюдо. Хотя кто-то наверняка рад и такому.

Юдзу мне сказала как бы по секрету:

– Знаешь, у меня уже давно большая слабость к симпатичным парням. Как увижу перед собой такого, так мозги перестают работать. И понимаю, что это ненормально, а сопротивляться не в силах. Никак это у меня не проходит. Пожалуй, это моя самая сильная слабость.

– Вроде застарелой болезни?

Она кивнула.

– Да, пожалуй. Неизлечимая и никчемная хворь. Застарелая – это уж точно.

– Вообще-то, для меня это скверная новость. Симпатичное лицо, к сожалению, никогда не было моим козырем.