Вскоре стало темнеть. Мы ехали по какой-то старой дороге, состоявшей почти исключительно из ухабов и выкрошившегося бетона, когда мое внимание привлекла боковая дорога, которая мне сразу чем-то понравилась. Недолго думая, я свернул на нее и поехал по сырой, заросшей травой грунтовке, петлявшей между таких толстых кипарисов, что даже если бы я, Мэгги и Эймос взялись за руки, нам все равно не удалось бы обхватить ни один из этих гигантских стволов.

Спустя примерно милю дорога привела нас к песчаному речному берегу. Здесь я остановился и, выпустив Блу, позволил ему обрыскать кусты. Сам же я уселся, скрестив ноги, на капоте и, немного полюбовавшись новенькими сапогами, запрокинул голову и стал смотреть, как расчерченное кипарисовыми ветвями солнце медленно заходит над каким-то безымянным ручьем в богом забытом уголке Южной Каролины.

Я сидел так довольно долго, мурлыча себе под нос песни Рэнди Тревиса. Наконец солнце скрылось полностью, и в сгущающихся сумерках ветви кипарисов словно зажили собственной жизнью, приобретя причудливые, фантастические формы. Внизу, у самых колес, заскулил Блу, просясь обратно в кабину.

Пять минут спустя я уже ехал обратно к ухабистой дороге, которая должна была привести нас к шоссе. Сколько миль мы проехали за этот вечер, я не знаю, может, двести, а может, и все триста. Наша поездка длилась почти шесть часов, но для меня вечер пролетел как одна минута. В Диггере так бывает: для некоторых людей время просто останавливается.

Когда мы вернулись в городок, шел уже десятый час. Вечер был темным, холодным и ясным, и мне казалось, я мог бы не вставать из-за баранки еще дня три, к тому же в моей голове крутилось пять или шесть хороших песен, которые помогли бы мне скоротать время до утра.

Сворачивая на свою подъездную дорожку, я рассмеялся. Мне пришло в голову, что Мэгги возненавидела бы мой пикап с первого взгляда, ведь он служил вещественным воплощением всего, что описывается в толковых словарях под рубрикой «неотесанный». И в то же время я не сомневался, что Мэгги была бы рада моей радости.

Обогнув дом, я припарковался рядом с амбаром и подставил под двигатель старый жестяной таз, чтобы убедиться, что из картера не подтекает масло. Несмотря на то что двигатель был отремонтирован, сам автомобиль был достаточно старым, а все без исключения старые автомобили жрут масло, как я не знаю кто. Я, впрочем, не считаю это недостатком или неисправностью – это просто часть их языка. Стоит поездить на таком старичке достаточно долго, и ты начнешь понимать этот язык и даже говорить на нем.