Чарльз Мартин Где живет моя любовь

Чарльз Мартин

Где живет моя любовь

Charles Martin

Maggie

© 2006 by Charles Martin

© Гришечкин В. Перевод на русский язык, 2019

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2019

* * *

Посвящается Кристи, которая стояла рядом и верила

Глава 1

Глава 1

Рассвет был уже совсем близко, когда я услышал это. Казалось, будто в нескольких дюймах от моего лица мышь тащит по деревянному полу сухую хлебную корку. Через несколько секунд звук переменился, теперь он напоминал тот нестройный шум, который производит перед началом концерта оркестровая духовая группа. Не успел я об этом подумать, как характер звука снова стал другим. Сначала он был похож на громкое мурлыканье кошки, разнежившейся на нагретом солнцем крыльце, а потом зазвучал как негромкий храп женщины, которая больше четырех месяцев пролежала в коме и еще не успела обрести былой тонус горловых мускулов.

За последние несколько месяцев я успел полюбить этот звук – свидетельство полного покоя и приятных сновидений. И производить его мог только один человек – моя жена, которая спала рядом со мной. Моя Мэгги. Сейчас она дрыхла, как говорится, без задних ног, храпя что твой боцман, а я лежал тихо, притворяясь, будто тоже сплю, а сам прислушивался к этому храпу и улыбался про себя. Если бы Мэгги узнала, что я слышал, как она храпит, то, наверное, умерла бы со стыда. «Я никогда не храплю! Имей это в виду, Дилан Стайлз!!!»

Непроизвольно я начал дышать в одном ритме с ней, вдыхая как можно глубже и выдыхая как можно медленнее. Лунный свет наполнял комнату призрачным серо-голубым сиянием: полная луна стояла высоко и светила прямо на Мэгги, словно божий прожектор. По ее накрытой легким одеялом фигуре разливался жемчужный свет, и мне захотелось окунуть в него руки. Сейчас Мэгги была совершенно неподвижна, хотя обычно она каждую ночь кувыркалась на кровати, точно выброшенная на песок рыба. Лишь ближе к утру она успокаивалась и затихала. Распластавшись на простынях, Мэгги разбросала руки и ноги во всю ширину кровати, привыкнув иметь ее в своем полном распоряжении за долгие месяцы пребывания в больнице. Я кое-как примостился на крохотном свободном пятачке. Моя голова наполовину свешивалась с края матраса, одеяла мне и вовсе не досталось, но меня это нисколько не трогало. А если бы трогало, мне следовало бы дать такого пинка, чтобы я улетел отсюда прямо в середину будущей недели. Как я мог переживать из-за одеяла, если Мэгги, моя Мэгги, была рядом, если от нее снова исходил легкий аромат ее любимой «Вечности»[1], а ее руки только что обнимали меня?