Так или иначе, но переговоры о конкретном участии Неаполя в коалиции велись самым активным образом, и в королевстве все было готово к тому, чтобы выступить против Франции. В сентябре в Неаполь прибыл Дмитрий Павлович Татищев – полномочный министр России в Королевстве Обеих Сицилий. 10 сентября 1805 г. Татищев и министр иностранных дел Неаполя маркиз Черчелло подписали конвенцию о совместных действиях против Франции.

Согласно этой конвенции, неаполитанские власти должны были принять на территории королевства русско-английский экспедиционный корпус. Главное командование должен был осуществлять русский генерал. В его распоряжение предоставлялись все крепости, форты, замки и склады, а также все силы неаполитанской армии. Власти королевства обязывались, что «в течение всего времени пребывания союзных войск на неаполитанской территории жилье, отопление, освещение будут обеспечиваться местным населением. Кроме того, они будут получать съестные припасы и денежное вознаграждение… а также фураж, поставляемый либо натурой, либо в денежном возмещении… Русские эскадры, предназначенные для прикрытия операций союзных войск на континенте, будут получать от его сицилийского величества все необходимое довольствие в соответствии с регламентами и нормами, существующими в русском флоте»[707].

Неаполитанские власти брали на себя также обязательства предоставить за свой счет русским и английским кавалерийским полкам лошадей, а также «лошадей и мулов, необходимых для перевозки артиллерии, боеприпасов и лагерного снаряжения». Союзники получали право, если они пожелают, прибегнуть к реквизициям, правда, отмечалось, что «русский главнокомандующий позаботится о том, чтобы эти реквизиции производились лишь в случае абсолютной необходимости»[708].

«Я был потрясен, увидев, насколько абсурдно и бездарно были забыты все интересы короля, – вспоминал Роже де Дама о своих впечатлениях, когда он сразу по своему возвращению в Неаполь получил возможность ознакомиться с текстом конвенции. – Было невообразимо, как человек, преданный своему повелителю, как маркиз Черчелло… мог подписать конвенцию, условия которой, ее детали, ее параграфы связывали короля по руками и ногам во всех отношениях. Он брал на себя формальные обязательства, которые ничем не были гарантированы с другой стороны. Отдать себя на волю союзника, поверить в его добрые намерения – это обычно весьма опасное дело. Но, по крайней мере, за это можно получить какие-то компенсации и выгоды. Но это при том условии, что страны, вступающие в соглашение, находятся поблизости друг от друга. Когда же они находятся друг от друга на расстоянии в тысячу лье, вы уже не находитесь больше в руках правительства державы, а полностью зависите от произвола ее представителей или ее генералов… Школьник, двадцатилетний начинающий чиновник, должен был бы покраснеть от всех глупостей, которыми была наполнена эта конвенция»[709].