В сотне шагов к северу от поляны в подлеске притаились двое мужчин и мальчик.

– Кому и зачем вообще могло прийти в голову развести здесь костер? – пробормотал Беранже. – Если ветер переменится, заполыхает весь лес. Он же сухой, как трут.

– Вы что-нибудь там видите? – прошептал Эмерик.

– Да ничего толком. Слишком густой дым.

– Кто-то поет.

– Я тоже это слышу, – подал голос Пит.

Порыв ветра донес до них чей-то пронзительный голос, перекрывавший треск огня. Он на мгновение разогнал клочья дыма, и их взглядам открылась поляна.

– Постойте, я кого-то вижу, – бросил Пит. – Кажется, это священник. В белом одеянии. Может, это какая-то специальная служба по случаю Пятидесятницы? Что скажешь, Беранже? Может это быть какой-нибудь древний обряд, который до сих пор соблюдают здесь, в горах?

– У нас в Каркасоне ничего такого нет, это уж точно.

Пит обернулся к ним:

– А вот и нет. Никакой это не священник. Это женщина.

– Мадам Нубель? – вскинулся Беранже.

– Мне жаль, друг мой, но нет. Моложе. С черными волосами.

– А не может это быть Бланш де Брюйер? – ахнул Беранже. – Я видел ее в Ситэ совсем мельком, но волосы у нее черные, как вороново крыло.

– Она там не одна. С ней ребенок. – Пит знаком подозвал к себе Эмерика и положил руки мальчику на плечи. – Это Алис?

– Да, это она. Моя младшая сестренка.

Рука Эмерика метнулась к кинжалу.

– Нет, – быстро остановил его Пит. – Мы спасем Алис, но действовать нужно осторожно. Если мы поспешим, то можем подвергнуть ее еще большей опасности. Мы даже не знаем, сколько их там.

– Солдат по меньшей мере четверо, – сказал Беранже. – Двое поддерживают огонь, и еще двое, а то и трое стоят поодаль к югу. А могут быть и другие.