Граф Прованский был непримиримым врагом королевы; он никак не мог простить ей, что она овладела сердцем короля, своего супруга, и лишила всякого влияния его мудрого брата. Граф Прованский был честолюбив и умен. Он видел, что пред троном с лилиями разверзлась пропасть, которая не закроется. Значит, надо было постараться засыпать ее. Он думал, что примирение между королевской властью и нацией не могло больше произойти естественным путем, значит, надо было прибегнуть к искусственному способу. По его мнению, Людовика Шестнадцатого уже не удалось бы спасти, а Марию Антуанетту и не следовало спасать; значит, они оба должны были послужить для засыпки пропасти, зиявшей между троном с лилиями и французским народом, когда же она будет засыпана, то откроется путь для графа Прованского, преемника своего брата.

Граф д’Артуа был некогда другом королевы, единственным членом королевской семьи, благоволившим к ней и порою защищавшим ее от ненависти царственных тетушек, золовок и умного братца. Однако, поселившись в Кобленце, граф д’Артуа сделался непримиримым врагом Марии Антуанетты. Ему так настойчиво твердили со всех сторон, будто королева одна виновна во всем, благодаря своему легкомыслию, расточительности, интригам, будто она одна вызвала революцию, что граф наконец поверил и с гневом отвернулся от невестки, тягчайшее преступление которой в глазах принца заключалось в том, что она подала повод к вынужденному изгнанию принцев в Кобленц.

И Марии Антуанетте были известны все эти интриги, затеваемые против нее в Кобленце; она знала о всех клеветах, распускаемых оттуда на ее счет, прочитывала все пасквили и памфлеты, которые бурный ветер революции стряхивал с засохшего дерева монархии, как увядшие, пожелтелые осенние листья, и рассеивал по всей Франции, чтобы их повсюду находили и прочитывали.

— Они убьют меня, — часто вздыхала королева после чтения этих пропитанных ненавистью, написанных кровью памфлетов, — да, они убьют меня, но вместе со мною погубят и короля, и монархию. Революция восторжествует над всеми нами и всех нас сведет в могилу.

Но ей хотелось еще попробовать одолеть революцию и воздвигнуть монархию из ее унижения. Император Иосиф Второй, ее брат, сказал однажды о себе: «Я — роялист, потому что того требует мое ремесло». Но Мария Антуанетта была роялисткой не потому, чтобы того требовало ее «ремесло», а роялисткой по убеждению, роялисткой по уму, по чувству, от всей души. И потому она хотела защищать монархию и бороться против революции до тех пор, пока одолеет ее или будет поглощена ею сама.