Кияне и не ведали, что такая же хлопотная зима выдалась не только у них, но и по всей Руси Олеговой, – много судов строили и в Чернигове, и в Турове, и в Смоленске. Новгородчина со своей чудью, мерей и кривичами, словенами и русами, Киевщина с полянами и присоединёнными к ней древлянами, сиверой, радимичами, дулебами и дреговичами, перешедшими под твёрдую руку князя Киевского, – все решали, сколько конных и пеших воинов даст каждая из земель русских. Повсюду шла работа: ковали оружие, строгали лодьи, учили молодых воинов. А ещё и лес рубить, и хлеб сеять, и бортничать, и лён растить, и горшки да крынки лепить – всё успевать старались люди, находясь в тревоге, оттого что грядёт большая война. Но не только в подвластных ему землях собирал Олег воинов для похода. Отправились послы его и к хорватам, напомнить о древнем родстве пращуров да о враге общем помыслить, чтобы помощь братскую оказали. А Великая Моравия в то время помощи оказать не могла, потому как была разрушена вторжением угров. Уличи не пошли, а тиверцы и хорваты согласились на поход с Ольгом как толковины.

Жарким летом, как спустили кияне на воду лодьи да как собрались суда из прочих мест, расцвела Почайна и Непра русскими парусами с соколами, хорсами, медведями и буйтурами на них, словно речная гладь вдруг проросла множеством белых кувшинок.

Потянулся караван по Непре, а берегом шла конница под водительством Олега-младшего. Игорь же с малою дружиною остался на Киевщине, чтоб порядок блюсти и защитою быть градам и весям русским.

Взрезали новые лодьи волну бирюзовую своими крепкими носами, и вначале негромко, будто про себя, а потом всё шире и вольнее полилась песня, что переполняла душу воинов от простора, столь же милого сердцу русскому, как и пашня по весне, столь же желанного и влекущего в неизведанную даль. Наполняла та могучая песня воду и сам воздух, и каждый луч солнечный исполнялся силой и трепетной радостью, а в ответ получали люди от живой воды матери-Непры и Солнца-отца силу стократную. И ощутил князь Ольг, что нет ничего, могущего эту силу слияния русского человека с миром, его окружающим, одолеть.

– Знатно запели, молодцы, – восторженно молвил он, стоя на носу головной лодьи, – добрый знак, значит, с победой домой возвратимся!

Ольг почувствовал, как, недовольно клубясь, отступает чёрная сила, с которой он постоянно ведёт незримую и тяжкую битву, только сегодня он не один. Рядом стоит, вглядываясь то ли в даль, что открылась за поворотом могучей и своенравной реки, то ли в самую вечность, волхв Велесдар. А начальник княжеской охороны Руяр зорко следит за лодьями своей сотни, которую все ещё с Нов-града зовут Свентовидовой. С Олеговой конницей идёт ещё молодой по волховским меркам кудесник Могун, чья богатырская осанка и невозмутимость сами по себе уже вселяли уверенность и спокойствие в воевод да темников, а через них и во всех воинов дружины.