А они видели, как он, Питер де Роозе и два сыщика, захмелев, качались из стороны в сторону, и им была слышна его поминутно прерываемая икотой пьяная болтовня:

— Профосы! Профосы! Профосам хорошо живется на свете. Поддерживайте меня, висельники, — вам же от меня перепадает!

Из-за города внезапно донеслось верещание осла и щелканье бича.

— Вот упрямый осел! — заметил Спелле. — Его так вежливо просят, а он хоть бы что!

Но тут послышался стук колес и тарахтенье повозки, мчавшейся под гору и подскакивавшей на камнях.

— Остановить! — взревел Спелле.

Как скоро повозка поравнялась, Спелле и два сыщика схватили осла под уздцы.

— В повозке никого, — сказал один из сыщиков.

— Дурья голова! — вскричал Спелле. — Статочное ли это дело, чтобы повозки ездили ночью порожняком и без никого? Кто-нибудь, уж верно, спрятался. Зажгите фонари и поднимите их повыше, я сейчас посмотрю.

Спелле полез с фонарем в повозку, но тотчас же, испустив вопль, грянулся оземь.

— Михилькин! Михилькин! Боже, спаси меня! — вскричал он. И тут в повозке стал во весь рост человек, одетый в белое, будто пирожник, а в руках он держал две окровавленные ноги.

Как скоро Питер де Роозе и оба сыщика увидели при свете фонарей эту внезапно выросшую фигуру, у них тоже вырвался вопль:

— Это Михилькин! Мертвый Михилькин! Спаси нас, Господи!

На шум сбежались все семнадцать человек и ужаснулись сходству ярко освещенного луной изваяния с их усопшим другом Михилькином.

А привидение к тому же еще размахивало окровавленными ногами.

Лицо у привидения было такое же круглое и полное, как у Михилькина, но только синее, словно у покойника, изъеденное червями под подбородком и с грозным выражением.

Не переставая размахивать окровавленными ногами, привидение обратилось к лежавшему навзничь и стонавшему Спелле:

— Спелле, профос Спелле, очнись!

Спелле, однако ж, не шевелился.

— Спелле! — снова воззвал призрак. — Очнись, а не то я тебя столкну в разверстую адову пасть!