— Видно, опять набрался храбрости, — заметила Неле. — Слышишь его протяжное пение?
— Уберите огонь! — сказала Катлина. — Голова горит. Вернись ко мне, Ганс ненаглядный!
А Неле смотрела на Катлину, просила Богородицу исцелить ее от огня безумия и плакала над ней.
38
38
В Беллеме, на берегу Брюггского канала, Уленшпигель и Ламме повстречали всадника с тремя петушьими перьями на войлочной шляпе, мчавшегося в Гент. Уленшпигель запел жаворонком — всадник остановился и ответил боевым кличем певца зари.
— Какие у тебя вести, неугомонный всадник? — спросил Уленшпигель.
— Важные, — отвечал всадник. — По совету французского адмирала де Шатильона принц — друг свободы — отдал приказ: помимо тех военных судов, что стоят в Эмдене и в Восточной Фрисландии, снарядить еще несколько кораблей. Приказ этот получили доблестные мужи Адриан ван Берген, сьер де Долен; его брат Людвиг Геннегауский; барон де Монфокон; сьер Людвиг де Бредероде; Альберт Эгмонт, сын казненного и не изменник, как его брат; фрисландец Бертель Энтенс де Ментеда; Адриан Меннинг; гордый и пылкий гентец Хембейзе и Ян Брук[37]. Принц пожертвовал на это все свое достояние — пятьдесят с лишним тысяч флоринов.
— У меня еще есть пятьсот для него, — сказал Уленшпигель.
— Иди с ними к морю, — сказал всадник.
И ускакал.
— Принц отдал все свое достояние, — сказал Уленшпигель. — А мы можем отдать только свою шкуру.
— По-твоему, это мало? — спросил Ламме. — Настанет ли такое время, когда мы уже не услышим ни о бое, ни о разбое? Принц Оранский во прахе.
— Да, во прахе, как сваленный дуб, — сказал Уленшпигель. — Но из дуба строят корабли свободы!
— А выгодно это принцу, — ввернул Ламме. — Вот что: коль скоро опасность миновала, купим ослов! Я предпочитаю двигаться сидя и без колокольчиков на подошвах.
— Ладно, купим ослов, — согласился Уленшпигель. — Покупатели на них всегда найдутся.
Они отправились на рынок и купили двух превосходных ослов вместе со сбруей.
39
39