И народ сказал:
— Эта женщина не ведьма.
Несколько человек бросились в воду и вытащили Катлину — она была без чувств и вся закоченела, как мертвец. Ее отнесли в таверну и положили около жарко пылавшего очага. Неле сняла с Катлины мокрую одежду и надела сухую. Катлина пришла в себя и, дрожа всем телом и стуча зубами, сказала:
— Ганс, дай мне шерстяную накидку!
И согреться она уже не согрелась. И на третий день умерла. И похоронили ее в церковной ограде.
А Неле, осиротев, перебралась в Голландию к Розе ван Аувегем.
7
7
Тиль Клаас Уленшпигель ходил на зеландских шхунах, на буерах и корветах.
По свободному морю движутся славные флиботы, и на каждом из них — восемь, десять, а то и двадцать чугунных пушек, несущих смерть и гибель злодеям-испанцам.
Тиль Уленшпигель, сын Клааса, стал искусным канониром. Надо видеть, как он наводит, как целится, как пробивает суда палачей, точно они из коровьего масла.
На шляпе у него серебряный полумесяц с надписью:
Моряки, глядя, как он, ловкий, словно кошка, быстрый, словно белка, взбегает с песней или же с прибауточкой на корабль, в изумлении спрашивают его:
— Отчего это ты, паренек, такой молодой? Ведь, говорят, много лет прошло с тех пор, как ты родился в Дамме.[14]
— У меня нет тела, у меня есть только дух, — отвечает он, — а моя подруга Неле похожа на меня. Дух Фландрии, Любовь Фландрии — мы никогда не умрем.
— А все-таки, когда ты бываешь ранен, кровь у тебя идет, — возражают моряки.
— Это одна видимость, — говорит Уленшпигель. — Из меня течет вино, а не кровь.
— Вот мы ужо проткнем тебе пузо вертелом.
— Ну что ж, я опорожнюсь, только и всего, — говорит Уленшпигель.