Засунув выдранную страницу в задний карман, чтобы освободить руки, Миа бросилась вверх по тропе. Ее ноги бились о невидимые камни и торчавшие корни деревьев, но она не обращала на это внимания, понимая, что важна каждая секунда.

– Послушайте, вы в порядке?

Вздрогнув, она обернулась.

На обзорной площадке чуть в стороне от тропы стояла какая-то пара. Они смотрели на нее.

Миа выбилась из сил, ее лицо пылало. Она представила, какой у нее сейчас вид: одинокая босоногая женщина, бегущая среди ночи.

– Вам чем-то помочь? – Выражая готовность, мужчина сделал шаг вперед.

– Нет, – отозвалась Миа. Втянув голову в плечи, она скрылась в густых зарослях у тропы, ведущей к вершине. Ей приходилось продираться сквозь крючковатые ветви, которые били и царапали ее руки и ноги.

Через несколько минут среди деревьев забрезжил лунный свет, и она поняла, что почти добралась. Сделав усилие, преодолела последний подъем и оказалась на вершине, вся в испарине.

Ной, точно страж океана, стоял на краю утеса – ноги на ширине плеч, спина прямая. Она вспомнила, что он торопливо написал на страничке ее раскрытого дневника – несколько бессвязных слов отчаяния – и кровь на странице – его или Джеза? – будто зловещее предзнаменование.

– Ной, – тихо позвала она, обозначая свое присутствие.

Он еле заметно повернул голову в ее сторону.

– Не делай этого. – Она вспомнила о своем отце, том парне с пронзительным взглядом на фотографии группы. Ведь если бы кто-нибудь тогда застал его – может, сосед или собирающий плату за жилье домовладелец – и вовремя сказал нужные слова, все могло измениться.

Сколько людей перебывало в подобных раздумьях: край обрыва, веревка под потолком, крыша высокого дома, пуля из пистолета! Все они стремились оборвать переполняющее душу ощущение отчаяния с горьким привкусом безнадежности. И Миа среди них. Она представляла себе то мгновение, когда наступает пустота, когда вся тяжесть вины и страданий вдруг исчезает. Навсегда. Она двинулась вперед…

– Нет!

Она замерла. Она была уже футах в десяти от него – достаточно близко, чтобы заметить на его темной майке пятно крови, похожее на распустившийся цветок.

– Уходи, – не поворачиваясь, велел он. Ей было понятно это чувство вины. Отчасти оно их и связывало. Она ушла от тех, кого любила – от прикованной к постели матери, от жизни с Кейти, от Финна. Потому что уйти оказалось проще, чем остаться, – остаться там, где люди, которые были ей небезразличны, могли заглянуть ей в глаза и увидеть в них страх. Но она не уйдет от Ноя.

– Я тебя не брошу.

– Ты мне здесь не нужна.