– У тебя получилось.

– Я же не писательница.

– Но получилось замечательно.

– Мне жаль, что Дом не пришел тогда поддержать Майка…

– И Майк бы к Доминику не пошел. – Нэнси не отрывала глаз от цветов.

– Как жалко.

– Всего жалко. Что такое семья, Джо?

– Группа людей, любящих друг друга и разделяющих общую историю, – ответила Джо просто.

– Хотелось бы, чтобы это было правдой.

– Любовь никуда не делась.

– Но не история. Мы потеряли шестнадцать лет. Никто с вашей стороны не разделил наше горе, когда Рики умер. Пока ты мне не написала. Поэтому твое письмо так много значит для меня. Ты не пожалела времени. Это и есть любовь, – кивнула Нэнси.

– Так поступают сестры. По крайней мере, я в это верю. – Джо встала, подошла к цветам и поправила стебли, устроив цветы в другом порядке. – Но этого недостаточно. Я не слишком сильно боролась за тебя. Наверное, я действительно мученица, как все говорят. Я позволила мужу продолжать вендетту, хотя мне следовало ее прекратить. И теперь мои мальчики заплатят за мою слабость. Я уже вижу трещины. Когда братья жестоки по отношению друг к другу и вырезают друг друга из своей жизни, это похоже на рецепт, передаваемый из рук в руки. Ингредиенты те же самые, следовательно, и блюдо не изменится. Однажды мои мальчики тоже перессорятся, потому что ничего другого не знают.

– Это ужасно.

– Одни семьи наследуют деньги, другие – плоскостопие, а мы с тобой получили двух упертых мужей, для которых чувство собственной правоты важнее мира в семье. Можно подумать, они знают, что такое «правильно».

Джо встала, собираясь уйти. Она коснулась рукой плеча Нэнси, а луч полуденного солнца осветил голубые гортензии.

– Это точно такой же голубой, которым я выкрасила комнату мальчиков, когда они были маленькие, – напомнила Джо.

– И я покрасила комнату моих мальчиков таким же, – улыбнулась Нэнси.

– И до сих пор та же краска? – спросила Джо.

– Да нет, и давно уже. А у тебя?

– И у меня тоже нет.