Таис хитро прищурилась, поправляя за спиной цепочку, соединявшую ее «заемные» косы.

— Любой муж не может смотреть на это иначе как с негодованием. Недозрелые щенки или евнухи — другое дело! — рассердился Птолемей.

— Интересно, почему? Я негодую оттого, что святое служение Афродите и Кибеле, тайна, которую знают лишь богиня и поднявшиеся до нее двое, выставляется напоказ, унижает человека до скота и служит порождению низких чувств, осмеянию красоты. Мерзкое нарушение завета богов! — негодующе сказала Таис.

— Это я хорошо понимаю. Но еще чувствую себя обкраденным, — улыбнулся Птолемей.

— А, тебе хочется быть на месте сирийцев?! — догадалась Таис.

— В самом деле! Не на подмостках, конечно, но красивая женщина — любая — должна быть моей. Если она принадлежит другому, я не вижу и не знаю этого. Но если ее обнимают и ласкают у меня на глазах, это оскорбляет меня. Не могу принять такого зрелища!

Александр с интересом прислушался к разговору, одобрительно кивая.

— Мне хочется задать тебе вопрос, — обратился он к Таис.

— Слушаю тебя, царь. — По знаку Александра афинянка подъехала вплотную.

— Хотела бы ты быть царицей амазонок на самом деле? — вполголоса спросил Александр.

— Для тебя — да, для себя — нет! Ты не можешь продолжать придуманную тобою сказку.

— Пожалуй! Почему ты знаешь?

— Сказку можно осуществить только через женщину. А ты не смог быть со мной больше суток. И ушел.

— Ты взяла меня всего и столь же неистова, как я.

— С тобой. Жрица Кибелы сказала, что Красота и Смерть неразлучны. Я тогда не поняла ее, а теперь…

— Что теперь?

— А теперь поцелуи великого Александра памятны мне с той евфратской ночи. Я еду с тобой… на миг осуществилась легенда о твоей любви… не ко мне, к царице амазонок! А царица… исчезла! — И Таис послала Боанергоса вперед в темноту, не обращая внимания на предостерегающий возглас Птолемея…

Дома при свете трех лампионов рабыни поспешно расчесывали Таис. Ее волосы утром пришлось высоко взбить под шлем для превращения в белокурую амазонку. Спутанная вьющаяся масса прядей едва поддавалась скользким гребням из слоновой кости. Афинянка нетерпеливо притопывала ногой, глядя сквозь щель в занавеси на освещенную платформу дворца. Гости Александра уже собрались. Последняя ночь перед выступлением полководцев на север!

Все же к приходу Леонтиска, явившегося проводить гетеру на пир, Таис была совершенно готова. Тессалиец с удивлением смотрел на ее скромный девический наряд. Снежнобелая короткая и прозрачная эксомида не скрывала ни одной линии тела, обнажая левое плечо, грудь и сильные ноги в серебряных сандалиях с высоким переплетом. Черные волосы Таис заплела в две толстые косы, спускавшиеся до подколенок. Никаких других украшений, кроме простых золотых серег кольцами и узкой диадемы-стефане надо лбом с крупными сверкающими топазами золотистого цвета.