— Не она, но тот, кому выгодно ее царствование? Страшное это слово — выгодно, когда оно звучит в устах человека, имеющего власть над людьми. Сколько подлейших дел совершено из-за выгоды!

Таис приняла решение.

— Заверните сбрую в холст, окуните в горячий воск и зашейте в толстую кожу. Я приложу свою печать. Моего Боанергоса отвезите к красному обелиску. Пусть выдолбят могилу для него на краю плоскогорья над равниной. Позовите камнетесов, работающих над новым пилоном храма Нейт, я поговорю с ними. И скульптора царских мастерских Хаб-Ау!

До вечера Таис совещалась с мастерами, пока не решила поставить на могиле Боанергоса вертикальную плиту со смелым очерком иноходца, бегущего навстречу солнцу. Скульптор настаивал на изображении царицы и ее священных имен. Таис строго запретила ему делать какие-либо надписи, кроме греческой «Боанергос, конь Таис».

Одновременно она попросила Эрис собрать все любимые ее вещи, украшения и одежды. Редкости из Индии и Месопотамии Таис велела сложить в одну кладовую, поручив это верному Ройкосу. Семейство тессалийца состояло уже из семи человек, считая вторую жену — финикиянку. Таис давно заметила у македонцев и эллинов тягу к финикиянкам и раскосым скифам из далеких восточных гор. И те-и другие были великолепными женами, преданными, выносливыми и заботливыми хозяйками.

Старший сын Ройкоса, обученный наукам, состоял казначеем в доме Таис. Он получил приказание подсчитать и собрать все наличные деньги, золото и драгоценности, которых набиралось немало.

Покончив с делами, Таис опустилась в кресло слоновой кости в личной комнате, куда доступ был запрещен всем, кроме Эрис и приближенной служанки.

— Что ты задумала, госпожа царица? — необычайно мягко сказала Эрис, гладя и перебирая ее распущенные черные косы.

Таис молчала.

— Разве когда-нибудь царица бросала царство и уезжала из страны, которой правила? — сказала снова Эрис. — Не будет ли это малодушием, не соответствующим высоте положения и судьбы?

— Если царица не правит, то ее положение мнимое, — в тон ей ответила Таис. — Не будет ли разумнее уступить место тому, кто не будет мнимым?

— В Мемфисе?

— В Александрии. Здесь не будет больше цариц, только наместник, который и так уже повелевает всем. Однако эти слова преждевременны. Я хочу поехать к Птолемею и рассудить с ним все обстоятельства.

— Давно ли царь изъявил высочайшую похвалу твоей деятельности здесь? Собранные тобой сведения о Нубии, Пунте и вообще Либии стали основанием для изучения географии всей страны в александрийском Мусее. Он хвалил и лодочников царицы Таис…