— Возможно, само небо возвещает о конце моего господарства, — сказал Лупу сыну Стефану.

— Не следует ли отменить поход? — спросил Стефан.

Василий Лупу улыбнулся:

— Верно, сын! В государственных делах надо уметь отступать до самого дальнего края. Упираться и стоять за правду так же нелепо, как упираться и стоять за неправду. Я только думаю о том, что сидеть ныне во дворце еще более опасно, чем идти на поле брани.

Армия покинула Яссы. У господаря было одиннадцать тысяч молдавского войска и четыре тысячи казаков. За армией потянулись возы греческих купцов. Греки боялись оставаться в городе.

Гроза угомонилась. Воздух был целителен, его можно было пить, как вино. Господарь, хмелея от свежести, выглядел веселым и бодрым.

Когда проезжали какой-то деревенькой, Василий Лупу вдруг указал на первую попавшуюся ему на глаза хату и сказал своим телохранителям:

— Я хочу поговорить с хозяином этого жилья.

Мужика звали, как и господаря, Василием. Он был черен и худ.

— Я хочу поговорить с тобой с глазу на глаз, — сказал Лупу, и все тотчас вышли из дому.

Лупу сел. Мужик стоял перед своим повелителем, разминая в широченных ладонях свою шапку.

— Садись и ты, — сказал ему Лупу.

— Не смею, — ответил мужик.

— Садись. Я — велю. Мы должны говорить с тобой на равных.

Мужик сел, словно на кол. Лупу не спешил со своим разговором.

— Дай воды.

Мужик сорвался с места, принес полный ковш. Лупу хотел только пригубить, но выпил ковш до дна.

— Сладкая вода в твоем колодце.

— Сладкая, — согласился мужик.

— Ну а ты моего питья испей! — Достал сулею, налил вина.