Полковники думали.

Тимофей Носач, полковник брацлавский, и Мартын Пушкаренко, полковник полтавский, уговаривали Тимоша повернуть назад. Молдаване, ненавидевшие Василия Лупу, не жаловали любовью и казаков. Хлеб продавали им по самой дорогой цене, а то и утаивали.

Кальницкий полковник Иван Богун был на стороне Тимоша.

— У нас достаточно сил, чтоб сокрушить Матея Бессараба, — сказал он. — Едва наше войско покинет Молдавию, как Бессараб, Георгица и Кимени опять нападут на Яссы. Нам нужно не ждать, пока враг завтра придет в себя от поражений, а добить его сегодня, когда он напуган и боится одного вида нашего. Я за поход на Тырговишт.

— Что бы вы ни говорили, я поведу вас на Бессараба. — Тонкие губы Тимоша вытягивались в улыбке, он пытался скрыть напряжение, но не умел. — Если в Молдавии буду я, а в Валахии — князь Лупу, то мы обложим Польшу, как медведя в берлоге. Король собирает в Глинянах большую армию. Нам нужно стать здесь хозяевами и грозить королю с тыла. Готовьтесь к походу, паны полковники. Выступаем завтра.

Едва полковники ушли, пожаловали к Тимошу дружки его, Карых да Загорулько. Пожаловали не сами по себе, а от простого казачества, потому и оробели вдруг перед своим приятелем.

— Просить за кого-то пришли? — догадался Тимош.

— Просить! — вздохнул Карых.

— Ну так просите! — закричал Тимош, уже заранее гневаясь. — Кому, чего, сколько?

— Никому и ничего! — тоже вдруг рассвирепел Загорулько. — А только церкви жечь не приказывай. Не желают казаки церкви жечь!

— Не желают? — усмехнулся Тимош. — Мы в походе. И я у вас наказной гетман. Кто не подчинится моему приказу, того я велю убить.

— И весь сказ, — Загорулько толкнул плечом Карыха. — Пошли.

Карых попятился, дернул головой, как гусак, — видно, поклониться хотел, да не учен был поклоны отвешивать.

— Ты в ножки ему упади! — уже с силой толкнул Загорулько Карыха.

— И упадете! — крикнул Тимош, брызжа слюной.

— Ты не господарь, не князь и не Бог, чтоб лоб перед тобой расшибать, — пыхнул гневом Загорулько, останавливаясь в дверях.

— Так я буду господарем! — Тимош яростно топнул ногою.

Ушли. Тимош места себе не находил. Наконец сел на коня и, хоть ночь надвигалась, поехал в поле. Ехал, бросив поводья, мрачно и бездумно глядя перед собой. Он не желал, чтобы его учили, — кто бы то ни был.

Навстречу летел с кормежки на гнездовье ворон. Тимош достал из саадака лук и стрелу. Тетива зазвенела, ворон сорвался с неба, упал в черное поле.

Тимош и сам не знал, почему убил птицу. Повернул коня, поскакал обратно. Сразу же лег спать и не уснул до утра.